Мир охвачен опасной и неприличной эпидемией. Условно назовем ее «эпидемией насраллы».
ООН долго и мучительно вводит санкции против Ирана. Российский МИД, осознавая свой героизм, мужественно поступается выдуманными российскими выгодами от «особых связей» с ненавидящим и презирающим Россию государством-шахидом. Ответ от Ирана выдержан в лучших традициях насраллизма: куцые, в высшей степени мюнхенские санкции с презрением и наглостью отвергаются и публично унижаются, между тем как главный иранский насралла Ахмади-Неджад сосредоточивает все свои усилия на совершенно другой проблеме — проблеме доказательства несуществования холокоста. То есть — в полном соответствии с принципами насраллизма — глумится над тем немногим, что стало уроком для всего мира, что оплачено кровью миллионов, что не должно никогда повториться.
Еще раньше — летом — действовал собственно Насралла (который последние недели что-то притих, а в принципе уже готов захватить в Ливане власть). Израиль тогда подвергся всемирной миротворческой политико-пропагандистской интифаде, к которой, к своему стыду и позору, примкнула и российская дипломатия — хотя, казалось бы, кому как не ей, битой-топтанной вдоль и поперек масхадолюбивыми глюксманами, бросаться на защиту любого государства, которое «насраллята» и их западные друзья обвиняют в «непрорпорциональном применении силы».
Между тем, «эпидемия насраллы» остро ставит вопрос о лекарстве. И о его побочных действиях.
Дело в том, что события этого лета и этой осени еще раз очень жестко и безапелляционно высветили суть «насраллы» и не оставили вариантов ее лечения, кроме одного — варианта «Ермолов».
О чем идет речь?
О том, что «насраллята» всякого рода — будь то басаевцы, будь то ахмадинеджадские эксперты по холокосту, будь то Хамас с Хезболлой — совершенно не по делу иногда объявляются «дикарями», представителями «молодого и жестокого мира». Настоящие дикари, молодые народы, преисполненные энергией и не стесненные рамками культуры, близки к животным, а значит, управляются не только инстинктами, но и табу и прочими естественными ограничителями.
«Насраллята» — не дикари. Они — одичавшие. Это — не волки (как бы ни любили ичкерийские бандиты изображать этого зверя на своих флагах и эмблемах). Это — те самые помоечные бешеные псы, которых культура избавила от инстинктов, а жизнь на помойке — от культурных норм. То есть совершенно отмороженные, не сдерживаемые ничем чудовища.
Трагедия в Кане (если кто забыл — тогда израильская ракета, которой шарахнули по выявленной точке запуска насраллистских «катюш» — попала в детей, согнанных туда специально для того, чтобы превратить их в жертву «израильских агрессоров») — это израильский мини-беслан, созданный по той же схеме, с той же помоечной ухмылкой (посмотрите на эти рожи — Басаева, Ахмади-Неджада, Насраллы — они все говорят с одной и той же кривой ухмылкой фиксатого дворового хулигана, балдеющего от безнаказанности и презрения к окружающему миру).
Так вот, Беслан — а также Кана, а также — если перейти от практики к теории — посмертно униженные насраллой миллионы жертв «несуществующего» холокоста — свидетельства того, что для насраллы нет ничего невозможного. Вообще ничего. Они легко убьют кого угодно — детей врагов (легко!), своих собственных детей-шахидов (в рай, все в рай!), да хоть самих себя (в одном из недавних фильмов, кажется, в «Антикиллере», такого универсального насраллу, физически утратившего болевые ощущения, здорово играл Сухоруков: он шел, стрелял, убивал и ржал, а в конце фильма так же радостно хохотал, когда убивали его самого).
С дикими зверями можно бороться. Львы и тигры могут нападать, а могут отступить. Взбесившаяся крыса отступить не может, даже если ей будет противостоять лев или тигр. Единственное, что можно сделать с этой крысой, так это - убить.
Тигра опасаются. Бешеную крысу боятся по-другому: она вызывает иррациональный ужас. Ельцина (и его команду) буквально трясло от Басаева-Масхадова: в них не видели врага, в них видели воплощение ужаса, который можно было заклинать по телефону («говорите громче, Шамиль Басаев!»), с которым можно было заключать договоры, а оно вдруг ка-ак ПРЫГНЕТ!.. Можно вспомнить растерянного, поникшего Степашина и его слова (в день отставки, в августе 99-го): «Мы теряем Дагестан! Дагестан теряем!» Путинский «сортир» в том числе и потому так пришелся публике по душе, что именно что-то подобное и хочется сказать, когда имеешь дело со взбесившейся насраллой.
И вот здесь возникает вопрос о «варианте Ермолова». Дело в том, что главный ужас, заключенный в насралле — это то, что она вселяется в живых людей. Во взрослых и детей, в мужчин и женщин. И, убивая насраллу, убиваешь также и их.
Ермолов усмирял Кавказ, выжигая «немирные» аулы. И брал тем самым на свою христианскую душу тяжкий грех. Грех, особенно тяжкий своей неизбежностью, безвариантностью. Потому что иначе бороться с насраллой невозможно. Насралла ужасна тем, что не оставляет нам выхода — и втягивает нас на свою территорию жестокости и бешенства. Где, в частности, приходится обстреливать ракетами дома, в которых вокруг установки, нацеленной на мирные кварталы твоего города, собраны люто ненавидящие тебя «вражеские дети».
Россия прошла этот путь ужаса целиком. Сегодня весь этот путь, целиком, проходит и Израиль — государство-воин, которое на протяжении десятков лет своей новейшей истории дралось с жестокими хищниками, дралось и побеждало их, пока на выжженное поле ТВД не вышли гиены и шакалы, reservoir dogs мировой помойки. В Израиле это понимают прекрасно — правые в кнессете были единственной в «демократическом» мире политической группой, которая открыто и безусловно поддержала Россию, когда весь мир травил ее за «непропорциональное применение силы в Чечне».
Тем печальнее серая, безжалостная, глупая мелкотравчатость, с которой наследники Громыко и Примакова заставляют Россию времен Путина своими руками и своими делами ломать кордоны на пути распространения эпидемии, рискуя остаться — когда до этого дойдет — наедине со всемирным бешенством.