Окончание. Начало см. здесь

Дети, как известно, очень жестоки, а уж подростки, да еще согнанные в школьную стаю – это и вовсе нечто ужасное. Класс этак шестой-седьмой – форменное низвержение в бездну пубертата. Этим еще только что детям присуще все худшее из людского: агрессивное единство толпы, прущей на слабого – и суетливость шухера, когда недавние хозяева переменки тотчас же разбегаются по одному; мышиное оцепенение в страхе при виде завуча – но и стремление, пока он еще в коридоре, прослыть «суверенным» хулиганом среди своих. Подростки цедят сквозь зубы свои деланные угрозы, молча косятся на учителя, переводя глаза в пол. Ловко швыряют портфели, притворно закатывают блатную истерику в позе оскорбленной добродетели. Их неумелая еще, невзрослая подлость была бы совсем отвратительна – когда бы не была такой мелкой. Так и хочется, обернувшись дожившим до понедельника учителем, на первом же уроке политики записать в дневник каждому:

«Устинов, не задирай Березовского – он уже знает, где находится Гибралтар, а ты так и не выучил географию. Колесников, не груби соседу по парте. Иванов, что значит «ты не знал», что задано на дом? Это не оправдание. Грызлов, если нести околесицу с самоуверенным видом – отметки за четверть будут соответствующими. Зурабов, в школу ходят не для того, чтобы торговать жевательной резинкой среди одноклассников. Сечин, хорошо ли брать чужой пенал? Путин, к директору – будем решать вопрос о переводе в следующий класс».        

II. Пороки власти.

1.Социально-экономическая политика правительства

Современное русское правительство является расплатой за прелести «приобщения к мировой цивилизации», коими почти все мы, обладатели загранпаспортов, потребители нелишнего импорта, новоявленные граждане мира, так успешно наслаждаемся. «Рынок» держит свои квази-колониальные территории мертвой хваткой, а потому «курс реформ будет продолжен» при любой власти в РФ, даже если вследствие локального землетрясения в Кремле у нас не останется ни одного политика, кроме Зюганова. Самоубийственная для производящей промышленности (то есть несостоявшейся национальной буржуазии), сельского хозяйства, внутренних сырьевых цен интеграция Грефа в ВТО, Кудрин, радушно обещающий нам, что газ будет неуклонно дорожать, коммунальные платежи размером в половину зарплаты, Зурабов, монетизирующий лекарства, Фурсенко, готовящий бывшую «читающую нацию» в пастухи и смотрители трубы – антинародное правительство вышло на дефиле, и до финала этому мероприятию еще далеко. Но, к сожалению, частичная или полная замена одних знатных экономистов другими ничего не решит – давление потребностей мирового рынка, законы планетарного разделения труда таковы, что спасти от «курса реформ» Россию можно только отгородившись по ким-чен-ировски, да и то подобная завеса будет недолговечной и безнадежно пасмурной. Другой вариант, сплоченная кавалерийская атака на капитал, о которой по-прежнему мечтают в Латинской Америке – симпатична, но не удалась даже коммунистам двадцатого века. Так что будем довольствоваться скудным утешением – начисто выморить готовое к протестам население никакому МВФ еще не удавалось. Покуда экономически неэффективный, вычеркнутый либеральной доктриной человек сопротивляется нашествию «инвесторов», полной победы ядовитых реформ не случится.

2.Армия

Рецепты по спасению населения от армии, а армии – от себя самой, много раз проговорены недоумевающими резонерами. Ненавистный всей стране горе-призыв в полудобровольное рабство, приводящий к забриванию исключительно уголовников и несчастных дурачков из медвежьих углов; позаимствованный из сочинений вроде «Крутого маршрута» рацион молодого солдата, без всякой дедовщины приводящий к инвалидности; полное отсутствие социальных и гражданских льгот и преимуществ для отслуживших; микроскопические бюджетные траты на перевооружение и современное оснащение войска; безразличие режима к вопросу подготовки армейской элиты по юнкерско-кадетским образцам.. скорбный перечень этот можно продолжать и далее, однако причин ему обнаруживается ровно две. Во-первых, агонизирующая экс-советская армия поддерживается в некондиционном состоянии тем своим командным составом, что вовсе не жаждет вместо торговли оружием и пресловутого «строительства дач» заниматься своим непосредственным делом, рискуя быть уличенным в профнепригодности. Но если б дело было только в них – во-вторых, и это куда серьезнее, воссозданию армии препятствует та ее концепция, что существует в сознании бывших следователей из Кремля. В их понимании, Вооруженные Силы не имеют никакого отношения к войне, потому что «сами мы не воюем, это экономически неэффективно, а на нас не нападут, потому что мы со всеми договоримся». А значит, задача армии – стагнировать себе потихонечку так, чтобы внутренний политический противник ею бы не воспользовался (потому что пользоваться нечем), зато против него в крайнем случае оцепление из солдатиков создать было бы возможно. Ну а то, что народишко терпит – так он ко всему привычный.     

3. Всеобщее одичание

Эпоха – это только те ценности, что остаются от нее в незримое вековечное пользование детям детишек и деткам детей. Неловко и напоминать такие банальности уверовавшим в собственное величие бывшим следователям. Но вполне ли осознают они, что вечность, согласно одному певцу, может и «пахнет нефтью», но уж неизбежно потребует от них сильно большего, нежели покровительство энергетическому промыслу. Между тем, путинские годы одарили нас всеобщей варваризацией такого размаха, что суверенная демократия вестготов пятого столетия от Р.Х. могла бы только досадливо закусить каменным топором. Кто наследовал затейливому позднесоветскому книжно-инженерному царству? Клерки, марширующие в суши-бар, обыватели, утратившие последние навыки чтения, слободские патриоты, требующие сей же час оживить Сталина и приступить к наведению порядка на головы «жида, хача, пидара, интеллигента», мастеровитые живодеры-продюсеры из бывших декадентов-матадоров,  уничтожающие русскую литературу и кино с методичностью немецкого чиновника, отвечавшего за производство мыла из непредназначенного к тому материала. Хруст поп-корна, «Русская доктрина», и снова хруст поп-корна, и «Крепость Россия», и Дима Билан. Подобно тому, как Александр Второй до сих пор имеет честь быть в ответе за мир, в котором сочинились «Анна Каренина» и «Идиот», а Ленин и Луначарский создали реальность, подарившую России Андрея Платонова - за этот потрескавшийся, хищно-гостеприимный дендрарий с «Оксаной Робски на Рублевке» навечно ответственным будет Путин. И поделом: слишком уж наш президент «вписался в рынок». Заметим, что в прежние времена его предшественники все же уступали лавры «прагматика» другим - Фаддею Булгарину, скажем.          

4.Репрессии против НБП

Вспоминая о национал-большевиках, забудьте весь тот сор, что создан вокруг них, а равно и их собственными усилиями. Дурацкие лозунги-речевки «Да, смерть!» и «Путин, уходи сам!», монотонные акции-«захваты», перебранки с «нашистом» Якеменко о том, кто фашист, а кто - совсем наоборот, сплетни о партийных спонсорах, простодушная, не в пример прозе, публицистика Лимонова, мутировавшие свастики и политическое холден-колфилдство… ох, да неважно все это, смехотворно даже, в сравнении с одним простейшим фактом. Национал-большевики – единственные, кто готов во имя пусть и разрушительной доктрины, но - жертвовать собой. Нечего и сравнивать их с какими-нибудь «Новыми правыми», на комсомольских лбах которых словно бы вывешен прейскурант, с охочей до разрешенных бунтов «Родиной», с безопасно кривляющимися «евразийцами» и младобюрократами из «Яблока». Мученики – это аргумент, который невозможно опровергнуть, оставаясь в рамках христианской этики, и потому против нацболов, следующих путем Ивана Каляева, бессильны «технологи», умеющие лишь жадно торговаться за очередной пресс-релиз. Ну а начальники, неловко преследующие и уж совсем неуклюже тщащиеся скомпрометировать НБП – просто не в ладах с историей. Отправить в тюрьму мальчика и девочку, готовых пострадать, уже означает признать свое поражение, какие бы глупости они ни скандировали.

5.Нерушимость элит

Если у нынешней России и есть какой-то суверенитет, то это внутрисословный суверенитет чиновников. Начальника невозможно изгнать, он не может быть ротирован явно, быстро и с позором, и даже если на его место найдется иной человечек, за которого «порадели» - прежний мандарин всего лишь пересядет за соседний стол. Правило это соблюдается властями даже в самых вопиющих случаях – таких, как с бывшим петро-губернатором Яковлевым, которому, ввиду прошлых столкновений с Путиным, пророчили лютую расправу, не состоявшуюся вовсе. Или – в региональных конфликтах, когда Москве прямая выгода была не «сохранять стабильность», но - свалить общее недовольство на происки местных властей, произвести собственную «оранжевую революцию» в миниатюре: чужими руками заменить провинциального царька, подняв попутно собственный авторитет. И уж совсем наглядно чиновное братство воплощается по отношению к ближней загранице, где Россия твердо держится принципа: «начальник, даже чужой и нам враждебный, ворующий не в наш карман – разжалованию не подлежит». Невозможно обьяснить эту логику непреклонного чинопочитания рационально – тут скорее просматривается суеверный культ всеобщего, сакрального статуса кво, убежденность в том, что хоть чье-то увольнение (тем более скандальное) влечет за собой обрушения сродни мировой катастрофе. Увы, так рассуждают только представители обреченных держав, вроде послов европейских монархий, в девятнадцатом столетии с ужасом вопрошавших Гладстона и Дизраэли - как это можно принимать в Лондоне революционеров всех мастей и вовсе не бояться того, что колебатели континентальных тронов могут свергнуть, например, королеву Викторию? Коварные англичане, уроки которых в следующем веке выучат Коминтерн и Госдеп, лишь вежливо улыбались в ответ. Но Путин, прямо скажем, не Гладстон. Для него и губернатор Яковлев – персона неприкосновенная.      

6.Пассивность в отношении территорий

Президентская администрация любит рассказывать нам об угрозе распада страны. Надо признать: на то есть свои резоны. Лозунг «Россия для русских», будучи претворен в жизнь, действительно одарит нас гражданской войной с последующим созданием десятков микрогосударств, всех, как на подбор, гордых и суверенных, с ряжеными ревнителями национального духа и морскими пехотинцами США в руководстве. Однако кончиться Россия может и без всяких «югославских» сценариев – просто потому, что отдаленные ее области все меньше и меньше связаны друг с другом, во многих местах уже и вовсе никто не живет, и жить не собирается (кроме, заметим, китайцев). Можно долго и вдумчиво, сварливо и агрессивно спорить о том, подходит ли нашим палестинам либеральная модель «плавильного котла», или же вернее (консервативнее) было бы создать выгодные условия для переселения в пустующие регионы русских из прежних республик. Несомненно одно: об оживлении дальних провинций нужно заботиться, множественность центров – пропагандировать, заведомо «долгие» и «неэффективные» вложения в окраины – производить. Увы, для всего этого требуется та разновидность идеалистического упорства, что утрачена бывшими следователями вместе с их советским детством.    

7.Внешнеполитическая трусость

Список зарубежных капитуляций Путина велик и хорошо известен, озвучивать его заново нет никакой нужды. Удивительно в этом движении государства к мировому нулю вовсе не самодовольство чиновников, бурно празднующих всякий одобрительный кивок сиятельной Кондолизы, не обреченность психологически настроенных на конфузии пораженцев, и даже не многообразие форм обязательных и этикетных уже «плевков в Россию», к которым так смиренно привыкли нефтегазовые следователи. Нет, поражает совсем другое: надежда принявших все условия мусорного торга на то, что обязательства противной стороны будут выполнены, на то, что «мы с вами насовсем договорились». Это примитивное путинское упование на «окончательный честный сговор», нежелание думать об азах безжалостной дипломатии – сначала вас принуждают потерять лицо и отказаться от главного во имя второстепенных прибытков, а потом, когда вы уже сделали все, что от вас требовалось, продали всех, за кого могли заступиться – вас выкидывают окончательно, как мелких жуликов. Ничто не подходит международной политике РФ лучше, чем давний, но поучительнейший анекдот. Фашисты занимают деревню, в лесу прячутся партизаны. Немец приходит к Деду Мазаю – говори, мол, дед, где засели партизаны, мы тогда и зайцев твоих не тронем, и награду выплатим. А нет, так живность твою утопим, да и тебя самого, такого суверенного, расстреляем. Подумал дед, подумал, да и выдал партизан. Фашисты поехали в лес на расправу, оттуда на реку – утопили зайцев, а когда Мазай пришел в комендатуру за наградой, прогнали его с позором. Идет он и думает: «Денег мне так и не дали, зайцы утопли, да и с ребятами как-то неловко вышло…». Начинающие строители особых форм демократии, младшие партнеры по антитеррористической коалиции, а?     

8.Историческая невнятность

Исторические экскурсы нашего начальства, пребывающего в поисках корней, производят беспомощно-нелепое впечатление. Российская Империя вроде бы всем для них хороша, и особенно нерассуждающим моральным обликом николаевско-гоголевского чиновничества, однако признать себя ее правопреемниками оказывается невозможным. Ведь одно дело ностальгический гламур, посиделки под портретами, и совсем другое – та внятность, что отличала устройство исчезнувшего православно-монархического государства. Погонишься за этой внятностью – получишь по носу резолюцией ПАСЕ и Госдепа о тоталитаризме, фундаментализме и «недопустимости», ибо какой может быть Закон Божий и генерал-губернатор, когда хваленая вертикаль власти стремительно превращается в горизонталь при первом же окрике заместителя помощника второго референта госсекретаря. Ну а советское прошлое? Его тем более немыслимо принять в наследство, ведь кроме физиологии обкома и антропологии горкома, которая и так пребудет с нами, в существовании государства СССР был еще и какой-то смысл, о котором – не надо, мы просим вас, не надо вспоминать. Вроде бы были в то дикое время, помимо топ-менеджеров (топ-менеджеры – те, наверное, были всегда!), еще и какие-то «трудящиеся», а у тех были «права», и вовсе не те, что «права человека» из американского фонда, которого мы так боимся, а совсем другие, забытые, и так оно было во всем мире, и еще какую-то ужасную роль во всем этом играло некое «Политбюро» (ЗАО? Или ОАО?). Интересно, чем это «Политбюро» занималось? Может быть, патриотическими оффшорами? Или скупкой компаний через подставных лиц в рюмочной «Лондон»? Или монетизацией льгот? Сложно сказать. А потому историческая преемственность в «РФ» не приветствуется.             

9.Кавказская политика

В 1994 году чеченская война началась с констатации следующего факта. На территории России образовался анклав, вовсе не подчиненный центру, контролируемый лишь местным президентом-диктатором. В этой мертвой зоне испаряются финансы, не действуют общероссийские законы, а у тамошних, пользуясь римским выражением, «всадников» в ходу разбой самого отъявленного толка. Прошло 12 лет. Война, как нам обьяснили, выиграна – однако можно ли внести хоть какие-то изменения в старую схему, возмутительностью которой оправдывались боевые действия? Да никаких. Абреки, дружно вступившие в «Единую Россию» - отнюдь не мирные граждане, а все нынешние «формирования» их Москве как не подчинялись, так и не подчиняются. Чечня Кадырова решительно ничем не превосходит в лояльности русским Чечню Дудаева, тогда как «вражеский субьект» за 12 лет явно поменялся. На смену светским националистам из бывших советских офицеров, деятелям в духе Египта или Ирака 1960-х, пришли анонимные назначенцы саудовской фундаменталистской сети, которая теперь уже заинтересована никак не в отброшенной за ненадобностью «независимости Чечни», а только и исключительно в «джамаатизации» всего Кавказа. И вину за подобные мутации, за напрасно погибших в Грозном солдат 1994 и более поздних годов следует целиком и полностью возложить на руководство РФ. Ибо коль скоро война в свое время была начата, а «мирный процесс» по разным (в том числе и осмысленным) причинам был отвергнут – воевать нужно было последовательно, во имя централизованно русского, тогда уж, управления регионом. Помнится, кто-то любил поговорить о замачивании в сортирах, о тех, кто «замучается пыль глотать». И как успехи в буре и натиске? Герой России Кадыров – это, надо полагать, и есть триумф той риторики?    

10.Отсутствие идейного места в мире

Уж точно миром правит тот, кто непрерывно наступает – по-путински «обороняться» значит проиграть с самого начала. Однако, настырное насаждение собственной «самости» среди чужих провально тем паче, примером чему служат уроки гитлеровских и сербских вояк в камерах Международных трибуналов. По-настоящему же историю забирают себе те, кому удается предложить миру свои ценности, сделать их привлекательными с помощью одновременной, и только одновременной демонстрации силы и прелести, обаяния и пушек, смыслов и ресурсов. Рим, Ватикан, Британия, Америка – важнейшее место в этом ряду «приобщающих цивилизаций» принадлежит СССР, с его авторским правом на защиту трудящихся в любой точке мира. Да и Российской Империи, кое-как, с провалами, но все же претендовавшей на аналогичный статус хранителя мирового Православия. Но где здесь место «РФ», в чем его смысл? Удобная нефтяная нора? – но ее все равно рано или поздно отнимут, ведь право хозяина подтверждается не выборами, не ржавым танком, и даже не атомной бомбой. Не знающая заборов, не признающая чужих иерархий и авторитетов, вышвыривающая вон всех посторонних начальников идея – она одна способна принести значительному, хоть на что-то претендующему государству будущее, подтвердить его прошлое и отстоять суверенитет. «Мир начинается с нас». Пожалуй, образованная в июне 1990-го и достигшая при Путине подросткового возраста Россия могла бы заново открыть и предъявить миру свою уникальную «точку отсчета» – однако для этого прежде всего должно испариться то крысиное почтение к вышагивающим где-то высоко большим и взрослым людям, что так характерно для не самой дурной, но, в сущности, все-таки очень ничтожной нашей государственности.  

*  *  *

Так как же сводится добродетельно-порочный баланс путинской власти, каким будет финальный исторический расчет ее выходного пособия? Забегаешь вперед паровоза - а там уж нехитрым делом будет заметить неизбежное: на русских путях непременно будет свинчена гайка. Не здесь, так через два километра. Великий князь Александр Михайлович, очень русский в своей готовности потерять все, ничуть не огорчившись, вспоминает о нашем будущем вот как: 

«К. П. Победоносцев, обер-прокурор Святейшего Синода, обыкновенно председательствовал на этих совещаниях…

- Кого, Константин Петрович, вы бы рекомендовали на пост министра Внутренних Дел? - спрашивал Николай II. - Я должен найти сильного человека. Я устал от пешек.

- Хорошо, - говорил «Мефистофель»: - дайте мне подумать. Есть два человека, которые принадлежат к школе вашего августейшего отца. Это Плеве и Сипягин. Никого другого я не знаю.

- На ком же из двух остановиться?

- Это безразлично. Оба одинаковы, Ваше Величе­ство. Плеве - мерзавец, Сипягин - дурак».

Прав Константин Петрович. Но других мерзавцев и дураков у меня для вас нет.