Последние триумфы Константина Эрнста как топ-менеджера (убедительный выигрыш «Первым каналом» новогодней ночи) и как кинопродюсера (рекордные кассовые сборы «Дневного дозора»), заострили внимание общественности на его фигуре.

Да он и сам при каждом удобном случае не прочь заострить на себе внимание – многочисленные интервью в газетах, на радио, синхроны в рекламном промоушне, участие в престижных пресс-конференциях, которые на поверку оказываются презентациями самого себя. Одна из них так и называлась: «Логика успеха».

Там он сделал программно-сокровенное заявление: «Я, будучи «вьюношем», очень хотел заниматься многими делами, я хотел быть черт знает кем, но сразу понял, что одной жизни не хватит, чтобы прожить все. В какой-то момент я понял, что телевидение — то самое место, где в одно и то же время ты можешь прожить сразу несколько жизней. Я этим обстоятельством абсолютно счастлив. Спасибо!».

Прежде, чем стать счастливым, Эрнсту понадобилось стать генеральным директором ОРТ.

Он им не родился. Он на это не учился – у него диплом биолога. Тема его диссертации - «Динамика созревания мессенджер-РНК при созревании ооцитов млекопитающих in vitro».

«In vitro» - значит «в пробирке».

Считая себя Фаустом, а не каким-нибудь «ооцитом млекопитающего», молодой ученый-биолог Константин Эрнст рискнул переменить профиль своей профессиональной деятельности. Более перспективной «пробиркой» ему показалось ТВ. Поработав некоторое время на ТПО «Видеофильм» и приобретя там навыки обращения с «картинкой», не «вьюноша», а муж 27 лет отроду устроился в молодежную редакцию ЦТ Гостелерадио СССР.  

Ему повезло в том смысле, что пришел на работу ТВ в пору, когда одна эпоха кончалась, а другая только брезжила.

Кончалась советская власть, и колебался один из ее краеугольных камней – Центральное Телевидение (ЦТ); начиналось нечто неизвестное и непредсказуемое.

Предбанником этого «нечто», как сегодня стало очевидно, явилась программа «Взгляд», рядовым сотрудником которой и начинал свою трудовую деятельность на телевидении Константин Эрнст.

Его первая «жизнь»: работа в качестве интервьюера. Вторая  – ведущий авторской программы «Матадор».

То была программа о дерзновенных людях и дерзких противостояниях. Например, о корриде в испанском городе Памплона. Зритель, тогда не избалованный яркими визуальными впечатлениями, разумеется, не мог не остановить своего внимания на звонкой чеканке выразительных планов с ослепленными яростью быками, с победительно элегантным матадором в центре арены и с вошедшим в кадр автором – серьезным молодым человеком, ни на что, кажется, не претендующим, кроме как на то, чтобы отщипнуть толику славы и восхищения, коими зрители одаривали самого матадора.

Задним числом надо отдать должное тогдашнему эстетическому новаторству Константина Эрнста. Он, во-первых, сделал «телекартинку» картинной, почти самодостаточной, что в те поры действительно было на советском ТВ в новинку. Во-вторых, он сделал автора-ведущего телепрограммы существенной стилистической подробностью изображения. В том же направлении чуть позже будет работать и Леонид Парфенов.

Оба они не просто войдут в кадр как авторы, но и придумают себе по образу. У Парфенова – это холодно-ироничный хроникер как дальних, так и ближних исторических событий, обстоятельств и подробностей. Его дело – делиться плодами «ума холодных наблюдений», оставляя при себе горестные заметы сердца.

Эрнст играет нечто другое. Он – романтик, но сумеречный, несколько демонический. Он – тот, кто над схваткой и над страстями, будь они высокими или низкими. Запомнился выпуск «Матадора», посвященный Каннскому фестивалю - лестница, устланная красной дорожкой, по которой важно течет толпа мегазвезд… Это лестница тщеславия, в центре которой, бог ведает каким образом, очутился и он – Костя Эрнст. Вот он, было, потерялся в толпе, слышен только его закадровый голос, но в какой-то момент камера его находит, трансфакатор его приближает, и теперь все сливки мирового киносообщества, размазанные по экрану –  лишь фон для длинноволосого строгого юноши в черном одеянии.

Комплекс более или менее очевиден. Он не только в непомерном личном тщеславии молодого телеведущего. Уже тогда живо ощущалось, что в нем бьется неутоленная страсть к кинематографу. Это было видно по тому, как часто его «матадорами» становились значительные режиссеры – такие как Френсис Коппола, Вим Вендерс… Между прочим, все режиссеры со своими отдельными художественными мирами, в которых они были абсолютными и непререкаемыми властителями. Они были всесильными демиургами.

Вообще, надо заметить, что кино посвящают себя честолюбивые, амбициозные люди не всегда ради славы, публичного признания, ореола известности и т.д. Есть еще в нем и кайф обладания миром в обертке мифа, управления и манипулирования им. Тут мало быть актером, даже самым звездным. Тут надобно стать режиссером, хотя бы и небольшим.

В скобках спросим: отчего отец народов так обожал кино, почему он им так много занимался? От того, вероятно, что оно для него было наглядной метафорой работы над подконтрольной ему действительностью. За своим письменным столом он мог монтировать и перемонтировать ее, делая срезки с человеческих судеб и отправляя их в корзину, точно так же, как это делал режиссер за своим монтажным столом, гоняя на мовиоле пленку взад, вперед и орудуя ножницами с клеем.     

Подозреваю, что душу господина Эрнста точила и точит та же амбиция: комплекс демиурга. Судя по его высказываниям, на начальном этапе своей карьеры телевидению он отводил роль первой ступеньки к славе большого кинематографиста. Тогда же он говорил, что при первой возможности снимет фильм. Да и недавно подтвердил былые пристрастия: «Мы с Максимовым теленачальники, которые страшно любят кино, всегда хотели им заниматься, а на телевидение попали в общем-то случайно».

Насчет «случайности» попадания на ТВ – вряд ли. А уж тем более не случайно, что он там остался.  

В начале 90-х Эрнст себя пробует на поприще креативного менеджерства. Однако созданная им совместно с Леонидом Парфеновым и Игорем Угольниковым продюссерская фирма "Мастер ТВ" оказалась не слишком жизнеспособной. Я не стану задерживать внимание читателя на перечне более и менее удачливых его бизнес-проектов. Я сразу перейду к судьбоносному повороту в его биографии. Он совпал с судьбоносным  поворотом всего отечественного ТВ.

Осенью 94-го Борисом Ельцином был подписан Указ о создании акционерной телекомпании ОРТ, а с 1-го марта 95 она начала функционировать. До сих пор памятны трагические обстоятельства, связанные с ее рождением – убийство ее первого генерального директора Владислава Листьева. Затем сложные маневры основного акционера компании Бориса Березовского, вследствие которых Константин Эрнст стал ее генеральным продюсером, отвечающим за художественное вещание.

По некоторым сведениям уже тогда Мефистофель предложил Фаусту возглавить всю компанию, но он отказался, поскольку еще не оставил надежды стать кинорежиссером.

В ту пору автору этих строк удалось взять у молодого телефункционера интервью. Это сейчас в коридорах Останкино рассказывают анекдоты о его труднодоступности для журналистов (за исключением тех случаев, когда сами журналисты ему нужны). А тогда он легко пошел на контакт и был достаточно откровенен и, я думаю, искренен. Тогда он заверял, что занимается каналом из чувства долга перед погибшим товарищем – Владом. Что свою миссию он видит в том, чтобы вывести канал из штопора. Что миссию ОРТ он видит в том, чтобы внести в разворошенный муравейник, коим тогда представлялась Россия, успокоение, стабильность. Чтобы, наконец, предложить заново формирующемуся обществу «интегральные ценности». И т.д. Ну, а как только все эти миссии будут исполнены, он, Константин Эрнст, займется реализацией своих собственных творческих планов.

Поскольку тогда же ходили слухи о возможном его назначении на должность генерального директора ОРТ, я его спросил и об этом. Он отшутился не без кокетливости: у него для этой должности слишком длинные волосы, и вообще он не любитель обивать пороги кремлевских кабинетов.       

Тем не менее, в 99-м уже в новой политической ситуации и опять же с подачи Мефистофеля-Березовского состоялось как в переносном, так и в прямом смысле «пострижение в гендиректоры» Фауста-Эрнста.

Тут-то он и воскликнул: «Остановись мгновение – ты прекрасно».

Оно остановилось. «In vitro» (в пробирке, если, кто забыл) «Первого канала» роились ооциты «от четырех до ста лет» - таков возрастной объем подведомственной ему публики. С этого момента его творческий постулат: «Нам интересны эксперименты, которые считывают большие аудитории».

Эти «эксперименты» хорошо известны. Сначала «Русский проект» в межпрограммном пространстве. Затем «Старые песни о главном» - раз, два, три, четыре, пять, шесть… Еще «Последний герой», «Фабрика звезд», «Кривое зеркало»…

 Работая с подсознанием их аудиторий, зорко отслеживая «динамику созревания» их сознания, Константин Эрнст, вероятно, чувствует себя режиссером и демиургом в более широком смысле, нежели его крестный отец (в фигуральном смысле) – Френсис Коппола.

Дон Хосе Эрнст, дирижируя эмоциями миллионов телезрителей, ловит кайф, который и не снился самым великим матадорам.

Его иногда спрашивают: удовлетворяет ли его собственные эстетические запросы продукция «Первого канала». На это он отвечает в том духе, что удовлетворять их предпочитает не у экрана телевизора, намекая тем самым на свой богатый внутренний мир и на интерес к арт-хаусному творчеству.

***

Не оставляя ТВ, он обратился к кинематографу – к предмету своей первой страсти, плодами которой стали «Ночной дозор» и «Дневной дозор».

И в кино он уже больше, чем режиссер; он – продюсер. То бишь, хозяин режиссера и автор проекта. Но, как оказалось, и здесь ему не под силу противиться желанию «считывать большие аудитории». Объяснил он это следующим образом: «Подростки 15-18 лет, к сожалению, не будут смотреть арт-хаусные фильмы. Это не их язык. Они до такого кино еще не доросли. И поэтому некие модели правильного поведения – как быть хорошим парнем, как поступать правильно в сложной ситуации – они могут воспринимать только в облатке аттракциона. А жанр фэнтези – прекрасная основа для создания блокбастера».

Собственно, круг замкнулся. Он сделал из ОРТ блокбастер «Первый канал» и пытается свести искусство кино к блокбастеру.

Самое смешное, что продюсер Константин Эрнст презентовал арт-хаусные видения «Дневного дозора» как свое подсознание, в которое он нечаянно провалился и зовет провалиться все прочее население от 4 до 100 лет.

Провалившись во внутренний мир продюсера, зритель видит, как переселившийся в тело женщины молодой человек оценивающе разглядывает  стоящую под душем красивую женщину.

Если это и есть подсознание Константина Эрнста, то перед нами вполне подростковое подсознание.

Такова «Динамика созревания мессенджер-РНК при созревании ооцитов млекопитающих in vitro».