"Итак, "здравствуем и посейчас" сказать уже нельзя: слопала-таки поганая, гугнивая родимая матушка Россия [меня], как чушка своего поросенка".

А.А.Блок, из письма к К.И.Чуковскому, 26 мая 1921, Петроград.

Есть такой классический рассказ Стивена Кинга – «Кадиллак Долана». О том, как бедный и несчастный провинциальный учитель задумывает страшную месть жестокому и богатому гангстеру, убившему учительскую жену, ставшую нечаянным свидетелем чего-то нехорошего. Тихий интеллигент, превозмогая себя, осваивает ремесло дорожного рабочего на шоссе, по которому раз в год ездит гангстер. Далее он меняет указатели на дороге, устанавливая знак ложного поворота в связи с мнимым ремонтом трассы, и гангстер, свернувший не туда, попадает в приготовленную среди асфальта яму, в которой его и замуровывают живьем прямо в автомобиле. Очень страшная и поучительная история – не только в качестве рассказа о «блюде, которое подается холодным», но и, в некотором смысле, о единственно возможной судьбе российской социал-демократии.

Именно ей, социал-демократией родимой, но в куда более оптимистическом покамест ключе, и озабочен гражданин Ходорковский, некогда эффективнейший предприниматель в духе фильма «Однажды в Америке», а ныне обустраивающий Россию политзаключенный, чья пространная статья «Левый поворот-2» напечатана в «Коммерсанте». Сей «Поворот-2» - продолжение опубликованной в свое время в «Ведомостях» первой части, все та же, но уже расширенная и углубленная версия ходорковского плана по разрешению всех текущих проблем страны. И начинает свое скромное предложение автор с четырех вопросов, требующих, по его мнению, незамедлительного ответа. "Существуют ли в России дееспособные оппозиционные силы с левыми и леволиберальными взглядами? Какова реальная экономическая программа "левого поворота"? Есть ли в стране кадровый потенциал, достаточный для его обеспечения? Заключенный Ходорковский со товарищи, неужели вы думаете, что смена власти в России облегчит вашу участь?" Хорошие вопросы. Вот только в следующем за ними тексте содержится внятный ответ лишь на один из них – а все прочие почему-то обойдены глухим молчанием.

Действительно, социально-экономическая программа у Ходорковского есть – точнее, список важнейших проблем с самыми общими рекомендациями по части вектора их решения. Кто будет спорить с тем, что демографическая ситуация в стране скверная, а рождаемость надо поддерживать; Кавказ является потенциальным источником новой войны, и государство должно инвестировать в социальные перспективы для его обитателей; инфраструкура изношена и ее нужно срочно менять; приватизация нелегитимна в глазах населения, и собственники должны явно и публично вложиться в социальную сферу, дабы не опасаться люмпена; армия и милиция никуда не годятся, их нужно реорганизовывать; парламентаризм и бюрократия должны стать осмысленными и ответственными; сырьевая зависимость заводит в тупик, и нужна постиндустриальная «экономика знаний». Все вышеперечисленное – из разряда очевидного, обо всем этом заключенный пишет подробно, и не нужно ему быть Рузвельтом или Кейнсом, чтобы такой «левый поворот» обосновать.

Неприятности начнутся, если мы попробуем сами ответить на те вопросы, которые Ходорковский поставил, но ответа на них так и не дал. Во-первых, насчет «оппозиционных сил» с искомыми взглядами (ведь если текущая ситуация признается неудовлетворительной, и мы считаем власть в том виновной, кому, как не оппозиции, нужно возглавить борьбу?). Так вот никаких левых или леволиберальных политических сил на данный момент в России нет и не предвидится. Есть разнообразные сектанты-марксисты, есть совсем уж микроскопические группки каких-нибудь «зеленых» или «антиглобалистов», есть бессмысленно-«патриотическое» КПРФ, чья и без того невеликая популярность постоянно уменьшается, есть столичная демшиза в остатках СПС и «Яблока», бестолковая и крайне малочисленная. Есть, наконец, очень храбрые лично, но полностью лишенные какого-либо интеллектуального флера национал-большевики. Все они, вместе взятые, составят не более, чем несколько процентов от общего «электората» даже при выборах, избавленных от чрезмерного внимания г-на Вешнякова. Таким образом, никаких политических сил, способных реализовать тот самый «поворот», не существует. Зато - очень даже существуют совсем другие силы, не менее левых готовые покричать о социальных правах и гарантиях граждан и тому подобных «наболевших» сюжетах, но параллельно с тем предлагающие всемерно применять смертные казни, «выметать кавказский мусор», крепить этнически чистые ряды, карать за «аборты, наркотики, порнографию и дегенеративное искусство», критически взглянуть на евреев, ликвидировать разделение государства и Церкви, всласть повоевать «за Империю»… И именно эти «силы», в отличие от мифических «левых» и «леволибералов», готовы всерьез бороться за власть в России. Слышал ли Михаил Ходорковский о прошедшем в Москве «Правом марше»? Ему следовало бы узнать о нем поподробнее, ибо единственно возможных союзников он может найти только там. Впрочем, он их уже нашел, если судить по их взаимным похвалам с еще одним весьма специфическим российским «левым» - Квачковым.

Здесь нужно заметить, что революционные похвалы полковнику, а равно и сами вопросы социальной справедливости вовсе не приходили в голову Ходорковскому до тех пор, пока все у него было хорошо. Большинство нынешних его поклонников, таких трогательных в сусальном своем умилении перед глянцевым страдальцем, и не подозревают о том, что представлял из себя их кумир чуть раньше. Только и остается восклицать, как в советской кинокомедии - "Зачем Володька сбрил усы?". Ведь до тех пор, пока "Юкос" мог успешно прикупать себе любые партии - "дееспособные политические силы" отчего-то совсем не требовались. Пока пресловутое Басманное правосудие можно было использовать в деле приращения собственных богатств - оно не вызывало у эффективного собственника осуждения. И пока обиженный девяностыми топтун не начал требовать свою долю активов - левая идея на помощь уж точно не призывалась. И только когда безличная начальственная трясина с вечным ее "есть мнение" умяла, чавкая, жестокого человека, гордого человека - вот тогда пришла пора для народолюбивых манифестов и запоздалых слов о патернализме и социал-демократии. Ходило в свое время такое шутейное сравнение Березовского с Троцким - бывший глава "Юкоса", развивая эту нехитрую аллюзию, может быть уподоблен маршалу Тухачевскому, другому красавцу-расстрельщику и "самому эффективному полководцу", который был сожран той системой, что сам и помог создать. Расстрелы, слава Богу, у нас покамест не в ходу, но сами поиски несуществующих левых сил, а равно и примеривания к силам ультраправым - это уже явные средства из репертуара обреченного.        

Еще хуже дело обстоит с призываемым на службу Отечеству новым «кадровым потенциалом». В этой части своей статьи Ходорковский излучает жизнеутверждающий оптимизм такой силы, словно бы и не находится он в колонии под Читой, а сам руководит строительством новой жизни на Беломоро-Балтийском канале тех самых праздничных времен, когда товарищи Коган, Берман, Френкель, Фирин, Раппопорт могли радостно и бодро рапортовать Горькому и Ко теми же ходорковскими словами – «Необходимо лишь сформулировать правильные критерии отбора кадров… Так что – не бойтесь. Кадры есть и будут. Мы привлечем новые поколения к реальному сотрудничеству, и эти поколения построят Россию будущего». Проблема лишь в том, что все решающие кадры могут строить Россию будущего лишь по итогам самых простых критериев отбора: например, таких, как в «Крутом маршруте» Евгении Гинзбург - будучи арестованы строго по алфавиту. При ином, далеком от лагерного, подходе требуется считаться с реальностью, а не считать стволом автомата стриженые головы – что, согласитесь, куда труднее.

В реальности же в России не то что годами или десятилетиями – веками царствует вязкий кисель многотысячных, миллионных даже социальных слоев, представления которых о власти и обществе формируют политику куда больше, чем бравые реляции «вождя», «лидера», «оппозиционера». Сколько у нас в стране чиновников всех уровней? А силовиков всех рангов? А действующих бандитов и сидящих уголовников? Да и просто – крайне пассивных обывателей, привычных к жизни в стиле Гоголя и Щедрина – чтобы начальник был отменно мордатым, ндраву его не было бы препятствий, чтобы слово его казалось скупым, взятка – весомой, а низовая ответственность и самоорганизация оставалась нулевой. Это ведь большая ошибка думать, что власть, как пишет Ходорковский, «делает упор на умение соискателей рабочих мест преданно заглядывать в глаза и носить за начальником портфель». То есть кто-то ровно так и делает, безусловно, но только вот стремление «нижестоящих инстанций» этот портфель носить и в маленькие хозяйские глазки заглядывать – превосходит по силе позыва командные окрики в тысячу раз. У нас, увы, не столько злочинная кремлевская власть гоняет своих подчиненных, сколько сами они рассуждают точь-в-точь как известный прислужник кровавого путинского режима кучер Селифан –

« - Как милости вашей будет угодно, - отвечал на все согласный Селифан, - коли высечь, то и высечь; я ничуть не прочь от того. Почему ж не посечь, коли за дело, на то воля господская. Оно нужно посечь, потому что мужик балуется, порядок нужно наблюдать. Коли за дело, то и посеки; почему ж не посечь?

На такое рассуждение барин совершенно не нашелся, что отвечать».

Мы помним, кто состоял в элите нашей 15 лет назад – и видим, кто состоит в ней теперь. Так чья же воля произвела все эти кадровые изменения от Ю.Афанасьева, А.Мурашова и А.Яковлева – к андроидам в шкурах от Ermenegildo Zegna? Совокупная мощь зловещего КГБ? Или, как скажут особо ехидные – воля тех самых эффективных владельцев и Ходорковского в их числе? Увы, нет. Все произошедшее – вполне логичное возвращение самого народа к тем образцам управления, что всегда понятны ему и привычны. Искомые «кадры» сложились в исконный пасьянс: губернатор, жандарм, капитан-исправник, директор овощебазы, секретарь обкома. В элиту, корыстную не менее любых проходимцев из 1991 года - но, в отличие от них, вполне соответствующую пейзажу. И для того, чтобы подобное положение дел изменить, хоть как-то перевоспитав миллионы реально управляющих страной людей (Россией ведь движет вовсе не горстка имен в Кремле, о если б так!), нужно потратить десятилетия – а вовсе не одномоментно, революционно «открыть шлюзы вертикальной социальной мобильности, пригласить самых умных, образованных, а значит, амбициозных», как пишет Ходорковский. Даже если «умные, образованные и амбициозные» и захотят нахрапом пойти поуправлять Россией (то есть вовсе не космическими кораблями, бороздящими Большой театр, а ржавой трубой, разрушенной казармой и войной щирых патриотов с кавказским ларьком), то быстро растеряются. Или же будут раздавлены. Или – станут такими же как те, что так неудачно руководят сейчас. Два исторических прецедента послереволюционного возрождения все той же бюрократии после 1917-го и 1991-го у нас имеются – так ли уж нужен третий?

Ведь всякий раз, пытаясь отчаянным рывком неимоверно усложнить и улучшить государственное бытие, провозвестники грядущих Эдемов сталкиваются с результатом прямо противоположным - презренное начальство этаким сереньким и неприметным Фениксом восстает из революционного пепла, оказываясь на новом витке истории еще проще, вульгарнее, орудуя с еще большим нахрапом. Так Иван Логгинович Горемыкин, теряя бакенбарды, превращается в Георгия Максимилиановича Маленькова, тот же, в свою очередь, бесшумно сходя с Мавзолея, оказывается Виктором Степановичем Черномырдиным и даже, к вящему конфузу преобразователей, вице-спикером Слиской. Хотите знать, в кого превратятся они далее и что сделают с теми, кто способствовал очередному повороту их природного круга? Тогда извольте приступать к революциям - и потолкуем об этом через двадцать лет. Ходорковский утверждает, что, имея десятилетний опыт управления нефтяной компанией, он сможет необратимо сдвинуть с места Россию. Только бы, знаете ли, суметь ангажировать новые кадры. Кадры же старые, ведавшие всеми делами в стране со времен как минимум Ивана Третьего, ответствуют на вызов этот в меру своего разумения - и еще наше счастье, что читинский пленник не повлек за собой по цепочке репрессии на голову тех, кто участвовал в "эффективном менеджменте" самым минимальным образом. Иными словами, дело не столько в том, чтобы привлечь к управлению сто лучших людей России, но скорее в том, чтобы, не возвращая к жизни методы Беломоро-Балтийского канала и даже приснопамятной барской плетки, побудить к разумной деятельности и хоть как-то очеловечить всех прочих служащих - не самых наилучших, да уж что поделать. Их ведь - все равно куда больше, чем образованных да умных.                    

И наконец, последний вопрос, оставленный Ходорковским без ответа – насчет облегчения его участи при перемене власти. Чтобы понять, какая судьба ждет узника читинских руд при долгожданной смене вех, нужно вспомнить тот самый рассказ Стивена Кинга, об учителе-ремонтнике, заживо закопавшем калифорнийского олигарха. Особенность русской версии этой истории – в том, что мстить юкосовскому Долану не за что, все кадиллаки его давно уж отданы, да и сам он охотно делает все то, что положено бы сделать народному мстителю. Сам осваивает в лагере новый для себя тяжелый труд, сам ставит дорожный знак левого поворота – в надежде на то, что «разбуженные» им учителя и ремонтные рабочие поймут и примут своего перековавшегося героя. Да только вот не будет этого. Ведь для них он - по-прежнему едет по этому шоссе в кадиллаке. И если кто и разбудит в них энергию социального бунта, то только те самые, отнюдь не левые и не либеральные «силы», и случится это лишь когда погибнут, не приведи Бог, чьи-то жены, а вину за их смерть можно будет быстро и эффектно свалить на «инородцев, злодеев, ворюг». А в их числе очевидным образом окажутся те, кого можно будет изловить и покарать легко и без особых издержек. Кого же триумфально накажет революционная власть, кого «пристроит» она в яму таким чудовищно далеким от цивилизованной социал-демократии способом? Уж явно не Романа Абрамовича из Лондона и не Шамиля Басаева из Чечни, их-то она не достанет, не будет даже и пытаться. А вот до кавказского ларечника и Ходорковского в телогрейке «ответственная политическая элита» доберется быстро. Спешно извлечет из закромов Родины конфискованный кадиллак, посадит туда политзэка и под бой барабанов (тех же, что и на московском «Правом марше») спустит вниз, под асфальт. Что тогда останется делать, какие «кадры» скликать? Разве что полковника Квачкова просить, чтобы вытащил, по старой дружбе. Да ведь не станет он. 

Так что не планировал бы лучше Михаил Борисович «реальный модернизационный проект, контуры которого уже видны неподалеку, там, за левым поворотом». Нет там вовсе никакаго поворота, а сам «проект», хоть пока и не вырыт еще на достаточную глубину, но может быть «модернизирован» в недобрый час – и не миновать тогда Ходорковскому своего давно оставленного проклятущего кадиллака.