Размышляя о 20-летии Перестройки, Виталий Третьяков сформулировал, среди прочего, три совершенно замечательных вопроса, за которые ему низкий поклон. Цитирую: «Нужно ли слушать русскую интеллигенцию при проведении любых реформ, тем более радикальных? Если нельзя, то как нерепрессивными методами заставить ее замолчать? И вообще — чем занять интеллигенцию во время реформ, тем более демократических? Мысленно, не для публики, отвечая на поставленные вопросы, я всякий раз вынужден давать ответы, которые принято называть циничными» (журнал «Стратегия России», апрель 2005). Вопросы Третьякова, понятное дело, риторические. Ответ на первый из них ясно читается во втором и должен звучать примерно так: «Ох, нельзя — неадекватность этой публики, помноженная на зычный голос, способна пустить государство под откос».
Это была присказка.
А.А. Храмчихин долго стращал своих читателей грядущей статьей, в которой вот ужо будет приведен «полный набор провалов [Путина], переходящих в обвал». Заявка интриговала, даже тревожила: неужто и впрямь обвал, только мы, недотепы, его не видим? Ожидание было долгим, но вот вожделенная статья висит. И что же? Впечатление, что писал ее тот самый интеллигент, обесточить которого мечтает В.Т. Третьяков. Интеллигент истерический, легкомысленный, безответственный, с плохой памятью, громадным самомнением, презрением к детали, отвращением к цифре, верхоглядством и готовым ответом на любой вопрос. Но была и радость: нет обвала!
Статья вызвала уже три отклика, но лишь Андрей Громов разбирает утверждения г-на Храмчихина по существу. Владимир Семенов и Сергей Шелин углубляются в важные (согласен) общетеоретические вопросы, порожденные этими утверждениями, но великодушно делают вид, что не замечают вздорности большинства из них.
Не будучи в силах комментировать каждый перл в рецензируемой перловой каше, ограничусь несколькими. Заранее прошу извинить, если получится длинно. Бездоказательные утверждения всегда кратки, а вот опровергать их приходится доказательным образом, что требует времени и места.
«В отличие от 90-х, война начала растекаться по всему Северному Кавказу». Когда г-н Храмчихин писал эту фразу, он, видимо, был в обмороке. Война «растекалась» как раз в 90-е. Газеты постоянно употребляли именно это выражение: «Война начала растекаться по всему Северному Кавказу». Собирались грозные Конгрессы горских народов, требовавшие денонсации Российского Федеративного договора и замены его (на первых порах!) договором конфедеративным. Долгое время существовала сперва Ассамблея, а затем Конфедерация горских народов Кавказа. Она вела себя как представительная власть всего Северного Кавказа и располагала вооруженными отрядами. Эти отряды дебютировали в осетино-ингушском конфликте 1992 года, а затем показали себя реальной силой в грузино-абхазской войне. 4 декабря 1994 организация, называвшая себя Парламентом Конгресса Народов Кавказа приняла решение «об оказании народами Северного Кавказа коллективной помощи Чечне в случае вторжения российских войск».
На протяжении всех 90-х на Северном Кавказе надолго прерывалось железнодорожное сообщение, поскольку у поездов было мало шансов дойти до цели неразграбленными. Нередки были нападения на военные склады. Ингушетия и Северная Осетия постоянно пребывали на грани войны — мы еще не скоро узнаем, какой ценой удалось не допустить здесь большой трагедии (малых хватало). В 90-е годы Северный Кавказ пережил убийства депутатов, священнослужителей, министров и крупных чиновников, многих десятков милиционеров.
Теперь о бесконфликтном Дагестане 90-х. Всем памятен взрыв дома пограничников в Каспийске 16 ноября 1996, когда погибло множество людей; многие помнят, как 22 декабря 1997 ваххабиты напали на воинскую часть в Буйнакске. Но за пределами республики как-то подзабылось, что на протяжении всего идиллического десятилетия здесь происходили стычки между ваххабитами и приверженцами традиционного суфийского ислама. Особенно серьезным было вооруженное противостояние 12-14 мая 1997. На протяжении 90-х годов было совершено множество покушений на глав администраций, депутатов (убито трое), министров (убито двое). Исключительно тревожным выдался 1998 год. Два покушения пережил начальник дагестанского РУБОПа. 20 мая группа лиц захватила Госсовет Республики Дагестан, 21 августа был убит муфтий Дагестана Абубакаров. Обстановка республике накалилась тогда до предела, и осенью 1998 на ее карте появились территории с шариатской формой правления, где не признавались российские законы. В декабре 1998 Маджлис «Конгресса народов Ичкерии и Дагестана» призвал к джихаду против неверных и даже учредил «Иностранный легион». И все это задолго до событий августа-сентября 1999!
Заодно уж об отсутствии, согласно г-ну Храмчихину, угрозы распада России в 90-х годах. Она была реальной именно тогда. В июне 1992 Верховный Совет обсуждал закон «Об установлении переходного периода для осуществления территориальной реабилитации репрессированных народов». Перекрой границ был прямой дорогой к распаду. Представители северокавказских народов резко выступили тогда против 5-летнего переходного периода и добились трехлетнего. Татарстан настаивал на «ассоциированном членстве» в Российской Федерации. В ходе парламентских слушаний «Угроза конституционному строю в стране в связи с активизацией экстремистских сил» представители «Демократической России» выступили за «силовое подавление оппозиции» («красно-коричневых» и сепаратистов), «руководствуясь не только законом, но и целесообразностью». Оцените степень угрозы, если даже демократы были готовы действовать по понятиям!
В 90-е годы практически во всех национальных регионах действовали сепаратистские движения. И не только в национальных. Вспомните активистов, собиравших среди жителей Курил подписи за переход под японский суверенитет — подобные насекомые гарантированно заводятся в отсыревших углах государства. Даже в Петербурге(!) какие-то уроды агитировали за государственный суверенитет города с областью и за выход из состава России.
В 90-е дошло до того, что несколько регионов объявили себя субъектами международного права, другие — приняли акты о верховенстве своих законов над федеральными. За десятилетие в субъектах Федерации накопилась более трех с половиной тысяч нормативных актов, противоречивших Конституции России и федеральным законам. Эти опасные завалы разгребают, начиная с 2000 года, Генпрокуратура и полпреды в федеральных округах, но главную роль в том, что работа сегодня близка к завершению, сыграла настойчивость Путина, юриста по образованию.
Ныне угроза целостности России — скорее фигура речи. Да, российское экономическое и человеческое пространство разрывают тарифы железной дороги и других монополий. Да, стране потрясающе не хватает общенациональных проектов. Да, государство должно, наконец, принять меры, поощряющие воспроизводство населения (повышения пособий на несколько сот рублей ничего не дадут). Но, конечно, все это не сравнимо с грозными призраками 90-х.
Еще одно интересное утверждение: «Парламент ликвидирован как самостоятельная ветвь власти». Жаль огорчать г-на Храмчихина, но вот цифры: из 1179 законопроектов, внесенных в Думу нынешнего созыва (151 законопроект из этого числа внесло правительство), приняты и стали законами только 366, остальные отклонены вчистую (большинство) или дорабатываются. Среди отклоненных и снятых с рассмотрения законопроектов было 26 правительственных. Президентом отклонены 4, но два из них позже доработаны и приняты. За последнее время Дума устроила две-три выволочки министрам и, кажется, вошла во вкус.
Для сравнения, сейм Финляндии из 333 законопроектов за год отклонил 4. Заодно угадайте: какой из двух названных законодательных органов почтенные американские издания, полностью согласные с г-ном Храмчихиным, называют «законоштампующим» («the rubber stamp parliament»)?
Идем далее. «Оценки «ИНДЕМа» насчёт роста общего объёма «деловой коррупции» на порядок за период с 2000 по 2004 г. хорошо, если не занижены». Не надо быть таким доверчивым.
Отчет ИНДЕМа о коррупции вообще очень интересное произведение. Готов даже предположить, что респонденты потешались над лохами. На основе «опроса 1000 представителей среднего и крупного бизнеса» авторы отчета делают вывод, что только «деловая коррупция» принесет чиновникам в этом году 316 миллиардов долларов (в 2,66 раз выше доходов федерального бюджета), причем средний размер деловой взятки равен 136 тысячам долларов, а общая годовая выплата («среднегодовой взнос») одного взяткодателя-бизнесмена — 244 тысячам долларов (четверть миллиона!).
Мало того, страницу или две спустя авторы отчета заявляют, что поневоле приводят «нижние оценки», тогда как «реальный уровень коррупции не менее чем в полтора раза выше», ибо «средний и крупный бизнес склонен занижать данные об оборотах своих предприятий и, соответственно, о размере взяток». То есть, годовой объем вручаемых взяток (речь идет только взятках) составляет не 316 миллиардов долларов в год, а минимум 474 миллиарда (пол-триллиона!), средняя величина взятки — не 136 тысяч долларов, а 204 тысячи, средняя же годовая коррупционная выплата — не 244, а 366 тысяч долларов.
Очень важно: в страшные 474 миллиарда не входит бытовая коррупция (взятки в военкоматы, учебные заведения, медицинские учреждения, милицию, паспортные столы, миграционную службу, ГИБДД, РЭУ и тому подобные приятные места). Бытовую коррупцию ИНДЕМ выделил в отдельную статью.
Что же получается? Частный бизнес (представители государственной формы собственности исследованием охвачены не были) получает прибыль, которой, среди прочего, хватает на пол-триллиона взяток. А также хватает на все (многочисленные!) виды налогов и сборов, акцизы, платежи за пользование природными ресурсами, обязательные отчисления в фонды. Хватает на производственные и непроизводственные расходы, зарплаты, расширение производства, внутренние инвестиции, накопление, вывоз капиталов за рубеж (жалкие 34,3 миллиарда в 2004 году, согласно г-ну Храмчихину, но все-таки), на потребление. Что же за сказочная производительность труда в нашем частном секторе!
Мировой опыт антикоррупционной борьбы учит, что величина «урожая взяток» надежно коррелируется с объемом ВВП (именно с ВВП, а не с бюджетом). Кривая взяток повторяет на своем уровне все или почти все изгибы кривой ВВП. В каждой стране свое соотношение, но общее правило таково, что 10% от ВВП на взятки — это предел разумно допустимого. 15% гарантируют тяжелую стагнацию, а 20% просто невозможны — экономический паралич наступит раньше.
Будь «рынок взяток» в нашей стране таким, каким его изобразил ИНДЕМ, это означало бы, что наш ВВП близок, как минимум, к 5 триллионам долларов. К сожалению, это не так. Российский ВВП, разумеется, выше той цифры, которую скромно соглашается признать Росстат (1 триллион 164 миллиарда в 2002 году — см. «Россия в цифрах-2005. Краткий статистический сборник», табл. 27.5, стр. 467). Считаю, что он выше раза в два и чуть уступает германскому (речь о количественных, а не о качественных показателях). Но до пяти триллионов нам, увы, пока еще далековато.
Короче говоря, г-н Храмчихин совершенно напрасно польстился на цифры ИНДЕМа. Цифры почтенного фонда вызывали сильнейшие сомнения даже когда были на порядок ниже (рынок деловой коррупции 2001 года ИНДЕМ оценивал в 33,5 миллиарда долларов). Чтобы вызвать такой скачок показателей, в стране должны были произойти совершенно немыслимые, принципиальные перемены. Я бы даже сказал, тектонические.
Коснусь еще нескольких доводов г-на Храмчихина, но уже вкратце.
«Власть находится в перманентной истерике по поводу возможности «оранжевой революции». Не находится. «Оранжевой революцией» страну запугивает не власть, а оголодавшее PR-сообщество, грезящее заказами на контр-оранжевые проекты.
«Человек, однажды попавший в номенклатуру, ее уже больше не покинет, совершенно независимо от результатов своей деятельности». Для иллюстрации г-н Храмчихин называет всего троих, и среди них Аяцкова. Метко, ничего не скажешь. Надо уж было добавить Адамова, Стародубцева, Строева, Ходырева. Касьянова, наконец.
«Судебные органы уже и не имитируют соблюдение законности». Я больше верю Михаилу Барщевскому, полномочному представителю правительства в Конституционном Суде. Он неоднократно рассказывал на камеру, что сегодня 80% дел, рассматриваемых Конституционным судом, возбуждают рядовые граждане, сплошь и рядом против государства. И сплошь и рядом выигрывают. Как выразился М. Барщевский, таких случаев «бессчетное количество».
«Темп перевооружения российской армии таков, что составляет 1-2% от самых минимальных потребностей». Г-ну Храмчихину в этом месте стоило бы приложить прикидочные цифры правильного, в его понимании, российского военного бюджета.
«События в Приморском крае, Корякском АО, Нижегородской и Иркутской областях заслуживают отдельного описания». Просим, просим! Ибо тут, хочешь — не хочешь, не избежать проклятых деталей, не спрятаться за общими словами.
«Унизительное поражение от великого и могучего Катара в «деле разведчиков». Что за капризы? Разведчики дома. Или г-н Храмчихин предпочел бы операцию по их освобождению в виде парашютного десанта ВДВ на Катар с горами трупов? Меньше увлекайтесь Голливудом, товарищ. «Разведчиков» (если они разведчики), которых при прочих равных условиях обязательно были бы обезглавлены, отпустили как раз потому, что Путин не переложил неприятную работу на МИД. Он сам позвонил эмиру Кувейта, их разговор определил дальнейшее. Разумеется, была достигнута договоренность о том, что Катар сохраняет лицо, в связи с чем предполагаемые разведчики покинули монархию не сразу, а несколько месяцев спустя.
«К России начинают предъявляться разного рода претензии (в т.ч. территориальные), которые 5 лет назад были совершенно немыслимы (например, со стороны Финляндии и Германии)». Нельзя ли огласить перечень конкретных территориальных претензий к России со стороны Финляндии и Германии? Именно Финляндии и Германии, а не тамошних пикейных жилетов. В российских газетах тоже ведь можно найти требования вернуть Крым, Гурьев, Караганду, Семипалатинск, Усть-Каменогорск, Нарву, Двинск (Даугавпилс), Клайпеду (Мемель), Вильнюс.
Хлестаковские идеи о том, что через 15 лет «либо американцы уберут российские ядерные силы одним неядерным ударом, либо китайцы займут нашу территорию без войны» и что «общий процесс превращения России в вассала (если не в колонию) Китая идёт катастрофическими темпами», наверняка горячо заинтересует газету г-на Проханова, но подразумеваемое уважение к GlobalRus подразумевает, как мне кажется, и более серьезные умственные усилия его авторов. Превосходящие мотыльковые.
Уверения, что «основной целью власти является уменьшение численности населения» и «полная дебилизация населения» — из той же серии.
Что касается «уменьшения числа людей с российской самоидентификацией» — это просто отчаянная (в связи с отсутствием настоящих доводов) выдумка. А вот «рост числа убийств и самоубийств среди граждан РФ (тогда как в 1994-99 гг. эти показатели снижались)» — уже прямая ложь. Цифр по 1994 и 1999 годам у меня нет, но есть по 1995-му и 2000-му, вот они. Самоубийства: 41 на 100 тысяч населения в 1995; 39 — в 2000; 34 — в 2004. Убийства: 31 на 100 тысяч населения в 1995; 28 — в 2000; 27 — в 2004 («Россия в цифрах-2005. Краткий статистический сборник», табл. 5.7, стр. 74).
«Вновь прекратился рост рождаемости, имевший место в начале первого путинского срока». Снова ложь. Рост рождаемости «имеет место» все годы пребывания Путина у власти. В 2004 году родилось на 25% больше младенцев, чем в 1999-м.
«Омертвление гигантских средств в стабфонде и золотовалютных резервах нельзя квалифицировать иначе как государственную измену». Это старый спор — вроде спора между последователями Ламарка и Кювье. Одни экономисты говорят, что главное — наращивать покупательную способность населения, другие — что главное — снижать налоги и государственные расходы, крушить монополии, убирать протекционистские барьеры. Я тоже убежден, что средствам Стабфонда есть применение уже сейчас, но не готов обзывать изменниками тех, кто думает иначе. Думаю, что Стабфонд распечатают довольно быстро.
«Сдача Китаю островов на Амуре носила откровенно антиконституционный характер». Никогда и нигде делимитация и демаркация границ не обходится без некоторых изменений ранее проведенных линий. Пойменные острова — самый популярный объект для подвижек границы поскольку с ходом времени могут до неузнаваемости менять свои очертания, исчезать, возникать или сливаться с берегом. То, что остров Большой Уссурийский поделен пополам — неплохой компромисс, поскольку Китай предъявлял свои права на весь остров и подкреплял их доводами и картами. У дипломатов есть примета, что самый лучший договор тот, которым недовольны обе стороны.
Вообще чувствуется, что сказать г-ну Храмчихину особенно нечего, отсюда и преувеличенные формулировки, натяжки, мелкий обман. Все его доводы таковы, что он, как умный человек, едва ли сам в них не верит. Истерика власти, территориальные претензии, могучий Катар, гиперлояльный Дагестан. Или вот еще перл: «Из бизнеса выбито такое важнейшее качество, как пассионарность». Такое можно написать только от полной непрухи. Впечатление, что за всем этим стоит какой-то личный мотив.
Почти у всех оппозиционеров претензия к Путину, по сути, одна: почему не они у власти. В первую очередь это относится, конечно, к политикам или к людям, претендующим на такой статус. Не буду гадать, что движет г-ном Храмчихиным. Его статья еще раз привлекла внимание к очевидному и поразительному факту: российская власть провальным образом не умеет предъявлять свои достижения. Описание России отдано на откуп людям ее не очень, мягко говоря, любящим (это не о Храмчихине, у него особый случай) и уж точно совершенно не понимающим. Они могут изображать какое угодно послушание, но их внутренне отношение постоянно прорывается. Не может не прорываться, это вам объяснит любой психолог.
Огромному народу навязывается ложное понимание реальности. Мало кто осознает, насколько это опасно. Валерий Тишков, член-корреспондент РАН, директор Института этнологии и антропологии, составляет исключение. Его статья в «Известиях», предельно изуродованная редакционными ножницами (журналиста не обманешь), развивает такую мысль: «Саморазрушение начинает угрожать России по причине кризиса понимания реальности. За 15-20 лет наша страна пережила самые позитивные перемены в своей истории… Опасность социально-политического краха — в утвердившейся в головах парадигме кризиса. Образ кризиса в головах реален и опасен, хотя наша повседневная жизнь совсем не такая».
Ученое сообщество российских обществоведов за редкими исключениями чудовищно неадекватно. Такова же находящаяся в симбиозе с ним публицистика. Новых мыслей давно нет, остается лишь возглашать что-нибудь вроде: «Бывали хуже времена, но не было подлей». И, как отмычка к любому замку: «Страна катится в пропасть!» Вы его спрашиваете: «Который час?», а он вам: «Страна катится в пропасть!»
Надо ли удивляться шутовским зарубежным рейтингам? Компания «Фридом хаус» объявила Россию «несвободной страной» и все «несвободные» российские СМИ ликовали по этому поводу целую неделю. Другая кристально честная американская компания поставила Москву по уровню безопасности рядом со столицей Судана, где идет гражданская война, третья… ну и так далее — насчет экономической несвободы, дороговизны жизни, «кровавого режима». Неужели кто-то сомневается в том, что все эти оценки изготовляются в самой России? Теперь, благодаря ИНДЕМу, Россия займет почетное 176 место в рейтинге коррупции.
И все это активно внедряется в сознание наших сограждан. Еще раз процитирую Валерия Тишкова, который пишет о «тревожном предчувствии, что в один из наиболее удачных периодов своего существования Россия может пойти по второму кругу саморазрушения».
Разрухе в головах должен быть положен конец. Миллионам людей в нашей стране надо помочь раскрыть глаза. Всего лишь. Одно это полностью перепрограммирует их сознание. Добиться этого много проще, чем думают известные мне мудрецы. Эта проблема давно уже вышла на уровень государственной, но понимают ли это в Кремле?