Главная ересь первых веков христианства чувствует себя в современной культуре как дома. Следы гностицизма можно обнаружить не только в религии (скажем, сайентологии), но и в искусстве (фильм «Матрица», театральные ужастики Ромео Кастелуччи). Совершенно неожиданно еретиком оказался и Владимир Сорокин. Причем еретиком вдвойне. Часть поклонников обвинила писателя в том, что он сопереживает персонажам - членам таинственной секты - в романе «Лед». Заслуженный пост-модернист «влип», то есть не смог отстраниться от материала, как того требует заявленная им эстетика. Впрочем, нашлись и такие, кто объявил кумира «Достоевским наших дней». Фраза «говори сердцем» обогатила клубное арго.

Суть гностического взгляда на мир такова: материя и тело отвратительны, совершенен лишь человеческий дух. Ему и следует освобождаться из оков грубой материальности, достигая высот неземного блаженства. Знание об этом (гносис) доступно лишь горстке избранных. Экстатическое озарение такого рода лежит за пределами добра и зла, поэтому обремененных совестью просим не беспокоиться.

Эту гностическую мифологему Сорокин привычно украшает фирменной иронией. Свет в сердцах избранных содержится исключительно в замороженном виде и активизируется с помощью молотов, изготовленных из тунгусского метеорита – обледенелого сгустка космического света. Активизаторы при этом не церемонятся с тем человеческим материалом, который не содержит в себе замороженного света, и когда он по ошибке попадает в их ищущие руки, превращают его в отбивные. Недаром секта светоносцев берет начало в подвалах гестапо и МГБ и находит достойных продолжателей среди нынешних братков. Как только соберется необходимое число, свет вырвется из земной темницы, а та рухнет в тартарары. Стеб в данном случае не столько позволяет писателю дистанцироваться от текста (правы адепты из числа разочарованных), сколько придает гностическому имморализму зримый и вполне современный облик. Наверняка «Льдом» заинтересуется какой-нибудь отечественный тарантино.

Любопытно, что в своем новом романе Сорокин больший «гностик», чем реальные сайентологи. У тех заплутавшие в материи, энергии и пространстве духовные сущности - «тетаны» - после освобождения из плена не оставляют мир, а успешно его облагораживают. Отец сайентологии Рон Хаббард не устоял перед соблазном прогрессизма – мир отвратителен, но может быть приведен в порядок. Сорокин устоял.

Успех его «Льда» свидетельствует - древний комплекс идей, отвергнутый в свое время христианством, находит много поклонников. Может быть, презрение к материи и абсолютизация духа связаны с открытием виртуальной реальности? Ведь сознание путешествует по новым мирам в одиночку, тогда как бренная оболочка  остается по эту сторону компьютерного экрана. Несмотря на упор, который делается в гностицизме на экстатическое озарение, он предельно рационален. И элитарен. В современном мире все решают информационные технологии, а значит те, кто ими владеет. В лице своих избранников сознание планомерно освобождается от диктата материи. Не об этом ли мечтали на заре нашей эры авторы и владельцы рукописей, найденных рядом с египетским селением Наг Хаммади? Спрятать их заставило победное шествие христианства, для реванша потребовалось не одно столетие.

От света вечности, освободить который из материального плена жаждут сорокинские герои, веет ледяным холодом. На память приходит другая история - «Снежная королева» Андерсена. Герой сказки Кай играет на полу заполярного дворца с ледышками, пытаясь сложить из них слово «вечность». Напомню - игра называется «Ледяные головоломки разума». И ледяное сердце там - тоже ключевая метафора, поскольку сердчишко завороженного холодным светом разума тинэйджера превратилось в кусочек льда. В случае успеха королева пообещала ему завидные награды – свободу, власть над миром, да еще пару коньков в придачу. Но у Кая ничего не получается, пока его не находит любящая Герда. Сердце мальчика оттаивает, и чаемая «вечность» складывается сама собой. Датскому сказочнику было понятно, что для обретения света вечности недостаточно холодного рассудка. Справедливости ради надо отметить, что и у  ироничного Сорокина необходимая для гностического спасения (и наступления конца света) льдинка растаяла. Правда, в результате детской шалости.