Каждая несчастливая постсоветская страна несчастлива по-своему, но как они становятся похожи друг на друга в разливе революционного счастья!

Ирония – иронией, но ведь революционеры сами провозглашают нечто подобное. И им вторит, или, наоборот, вдохновляет их на единство, не кто-нибудь, а влиятельнейший человек планеты Джордж Буш мл.

Без сопереживания «общности» может побледнеть и сам революционный пафос. В самом деле – если посмотреть без «оранжевых», «розовых» и прочих очков – то что произошло? Кучма перехитрил самого себя, а заодно и народ, который взамен «двухвекторной» внешней политики получил «лебедя, рака и щуку» в проведении внутренней стратегии развития страны. «Мудрый» и «опытный» Шеварднадзе оказался отвергнут покровителями за полной неэффективностью; однако теперь хозяев пугает «энтузиазм» и «бескомпромиссность» нового подрядчика. Им также приходится искать академические рамки и пропагандистские подпорки стремительному рывку в брюссельском направлении калиброванного коммуниста Воронина. Список вопиющих несуразностей можно продолжить.

Без оранжевой «подсветки» в картине мира наблюдается безнадежный сумбур.

Произведение следует оценивать по законам того жанра, в котором оно создано. Оранжевое – существует, оно – на Западе, на Юге, на Востоке.

«Революционная волна» подобна цунами, всегда имеющему определенную первопричину. И нет ничего важнее, чем вовремя засечь тектонический сдвиг.

В потрясших постсоветское пространство катаклизмах находит свое проявление исконное и извечное стремление народов к демократии – так утверждается повсеместно. Трудности, однако, возникают уже в самом определении этой весьма неуловимой субстанции.

Демократия есть «власть народа», «выражение воли» людей…

Тогда почему к ней не принято относить немецкий нацизм, итальянский фашизм, советский коммунизм? По-разному эти режимы устанавливались, немало было у них оппонентов; но отрицать их массовую народную поддержку невозможно, как бы и ни было заманчиво.

«Демократия» также обязательно подразумевает защиту прав меньшинства, разделение властей, и прочее и прочее, что можно объединить понятием «процедура». Но о какой процедуре может идти речь в революционном контексте? «Третий тур выборов» - действительно уникальный феномен, которым Украина обогатила мировую сокровищницу государственного права.

«Демократия» трудноуловима, как воспоминание о мечте; определить «национализм» еще сложнее из-за разнообразия его форм. Александр III и Фидель Кастро, Де Голль и Мандела, Голда Меир и Махатхир – все они националисты. Такой перечень поражает разнообразием, но вряд ли способен вызвать возражения. Очевиден, несомненен и общеизвестен национализм наших постсоветских «революционеров». Однако, хотя они и «всех цветов радуги», но – чрезвычайно похожи друг на друга. Раньше было принято говорить – «как две капли воды», «словно близнецы», ныне моднее назвать такое явление «клонами».

Главная сущностная характеристика этих «националистов» – их готовность, доходящая до решимости, вручить суверенитет собственных стран в чужие руки.

НАТО, Европейский Союз – общеизвестные объекты вожделения. Но в ряд «желающих отдаться» с полным основанием можно поставить и революционеров «с зеленым оттенком», то есть исламистов. Ислам, как и все авраамические религии, утверждает авторитет «свыше» в вопросах морали; фундаменталистам же нужно повседневное «внешнее управление» в сфере права и государственного строительства. На эмоционально-психологическом, то есть самом глубинном уровне – мечта о возрождении «халифата» тождественна чаяниям о грядущем пришествии еврокомиссара.

Чем вызван удивительный феномен возбуждения национализма без утверждения суверенитета»?

Чаще всего, по привычке за объяснением обращаются к кошельку. Гранты «на демократию» или на «исламское возрождение» не скрывают; кое-что немалое остается за кадром. Но великий страх перед «закулисой» во многом происходит от элементарной забывчивости. Ведь ни для кого не секрет, как все это «гуманитарное» финансирование воруется в гомерических размерах.

Как бы там ни было, пробуждать национализм «под боком» у геополитического соперника – старо как мир. Французская поддержка американской независимости, через полтора века – американский подрыв Французской империи – nothing personal. Апофеозом подобной политики стало  награждение Гамаля Абделя Насера последовательно гитлеровским Крестом и Звездой Героя Советского Союза.

Западная антироссийская политика существует, но антироссийского заговора нет.

Пробуждать национализм чтобы плодить суверенитеты – понятно. Однако «соблазнять» с перспективой не выгнать из дома – слишком опасно и расточительно.

Так что следует предположить, что приглашение нашим соседям влиться в «золотой миллиард» им почудилось самим. А веру постсоветских национальных элит в неизбежность и благотворность подобных приглашений следует отнести именно на их советское прошлое, когда угроза остаться в одиночестве их не преследовала, а жизнь была если не хороша, но заметно лучше, чем в ими «командовавшей» тогда России.

Еще по поводу всего происходящего вспоминают «глобализацию». Да, этот феномен  объективно существует. И он выражается не только в неуклонно растущих объемах движения информации, товаров, капиталов, рабочей силы – явлениях неизбежных и благотворных. В Тбилиси 150-тысячная толпа восторженно приветствовала Буша, неоднократно ставящего их страну в ряд Афганистана и Ирака. Глобализация как процесс формирования в мировом масштабе потребителей, податливых на рекламу и не склонных к анализу – также имеет место, и ее влияние на революционные процессы чрезвычайно велико.

«Национализму – да, суверенитету – нет» - есть формула фрустрации элит и народных масс от трудностей построения новых государств, налагающаяся на современную глобальную «примитивизацию» человеческой личности.

Всякие фрустрации и примитивизации и вкупе и по отдельности могут порождать лишь национализм «крови и почвы». В свою очередь, «делегирование» суверенитета «дяде» не оставляет национальным эмоциям никакого другого проявления, кроме воспаления ксенофобии и шовинизма. То, что это способно лишь взорвать государственные организмы (любые вообще, но постсоветские в особенности) – в доказательствах не нуждается.

А необходимо этим государствам, прежде всего, формирование «гражданских наций». Которые могут возникать только вокруг «общего дела» - сложного и многотрудного  построения суверенитета.

«Гражданская нация» создается гражданами и потому обязательно требует интеграции в современность всех пластов прошлого, целого комплекса разнородных культурных, религиозных, правовых, политических и даже бытовых традиций. Специфика стран, ведущих свое происхождение от Советского Союза, заключается в том, что «гражданские нации» там очевидно не могут быть созданы при исключении из жизни народа мощного сегмента русской культуры и русского языка, или путем тотального отрицания модернизационного эффекта существования народов в рамках Российской империи и Советского Союза.

Действительно, если из коллективной памяти народов исключить и «царские» и «красные» победы над межнациональной резней или страшными эпидемиями, всеобщую грамотность, метро и кино, космическую эпопею и т.д. и т.п., и самое величественное – победу в Великой Отечественной войне – то каким прошлым останется гордиться? «Кровью и почвой» - другое просматривается в туманных мечтах национальных писательских организаций. А рядовому человеку гораздо легче будет порадоваться такому простому факту, что в его роду не было или русских, или евреев, или осетин, или каракалпаков. И захочется очень постараться передать эти «достижения» грядущим поколениям.

Однако Россия, по понятным причинам, обязана быть чрезвычайно деликатной в пропаганде незаменимости своего культурного и идеологического влияния для благополучия соседей.

Гораздо эффективнее действовать личным примером взрослости и самостоятельности.

В стране необходимо крепкое согласие по поводу того факта, что величайшим богатством России является не громадность территории или неисчерпаемость газа, а сохранение в течение многих веков национального суверенитета – и формально, и по сути. Для перечисления примеров подобных государств хватит пальцев одной руки.

Идея суверенитета необходима настоящим правым, поскольку только в националистическом идеализме возможно черпать силы для проведения сложных модернизационных реформ.

Она должна быть не чужда левым, так как именно приверженность «социальной справедливости» в очень существенной степени сформировала уникальность исторической судьбы и нынешнего облика страны.

Либералу любой коллективизм отвратителен. При словах о торжестве глобализма перед его мысленным взором должны проходить европейские комиссары, готовящие наган на низкие налоги новых членов Союза, разрабатывающие для восточноевропейских крестьян уставную длину огурцов и диаметр помидоров.

Тем не менее, сегодня каждый может наблюдать – хоть на площадях, хоть в Интернете – российских «либералов право-левого толка», объединенных предвкушением революции. Которая, по нашим широтам и долготам, не может не иметь оранжевого оттенка – цвета национального самолюбования и национальной безответственности.

Никакие великие традиции и исторические заслуги страны не служат ей гарантией защиты от самой модной болезни современного мира – глобалистического блуда.

P.S. Франция решительно отвергла проект конституции Европейского Союза.

По возводимой очередной Вавилонской башне прошла самая серьезная на сегодняшний момент трещина.

Будут сказаны мегатонны слов о гнусном эгоизме французов; о том, что голосование продемонстрировало лишь «отсталость» коммунистов и «злобность» Ле Пена.

Это верно в том смысле, что французы действительно не альтруисты, коммунисты не современны, а Ле Пен – не Pere Noel.

Помнится, русские крестьяне тоже не хотели в колхоз от «жадности» и «дремучести».

Современная экономика требует максимально широких пространств, как некогда пашня трактора? Однако вместо насильственного обобществления земли существовала идея кооперации частных хозяйств. Французское голосование отвергает утопический проект единой европейской нации, утверждая представление о континенте, как гармоничном ансамбле суверенитетов.

Франция проголосовала против европейской коммунальной квартиры, потому что она – Европа par excellence. Единственная страна, объединяющая в себе романское и германское начала. И Париж – столица континента, хотя есть там города и крупнее, и богаче, и красивее.

И еще во Франции был Де Голль, после которого стало как-то неудобно решать фундаментальные вопросы бытия нации без референдумов. На зависть соседям.

Французу – Алексису де Токвилю – принадлежит самое емкое определение свободы как «способности нации самостоятельно управлять собой».