Бесконечный сериал «Улица разбитых фонарей» любопытен, в числе прочего, тем, как там показаны бизнесмены. К примеру, крупные предприниматели, как правило, оказываются натуральными бандитами – которые и изъясняются соответственно. Подобный подход вообще характерен для отечественного кинематографа 90-х – а отголоски слышатся и по сию пору.

Миф это или же просто суровая правда жизни, честно отраженная в искусстве? Вопрос непростой, и чтобы на него ответить, необходим небольшой исторический экскурс.

Я помню, как все начиналось…

Собственно, старт был дан еще в конце 80-х, при Горбачеве, когда появились первые кооперативы и «молодежные центры» при райкомах комсомола. Люди при этом стали всплывать весьма разные – от бывших цеховиков и фарцовщиков до комсомольских деятелей и мажорных выпускников МГИМО. Люди вполне образованные – и коммуникабельные.

Рынок стал развиваться, но благодаря отсутствию адекватного законодательства, огромной своей частью находился в тени. А если рынок весьма черный и ничем не регулируется, то у этой свободы появляются свои ограничители. Каковыми и стали господа бандиты.

Что любопытно, результатом «сотрудничества» «коммерсов» и «братвы» в первой половине 90-х стало то, что значительную часть тех и других вскоре стало довольно трудно отличить друг от друга. Как по внешнему виду – так и по повадкам.

Причем различия носили, зачастую, характер вполне анекдотический – типа, как всерьез уверяли знатоки, «братва ходит в черной коже, коммерсы – в рыжей». Или, скажем, «пацан джинсы если и носит – то черные». Но и не более. Так что если на улице или в ресторации вы наблюдали группу людей в тренировочных костюмах (!) – вполне возможно, что вы были свидетелем вовсе не криминального «базара», а обычной деловой встречи. Что до белых рубашек и галстуков – это как раз воспринималось как своего рода экзотика

В моду вошли «голда» (золотые цепи и браслеты в палец толщиной), малиновые пиджаки с золотыми пуговицами и прочие забавные признаки преуспевания – из тех, что на Западе позволяют себе или совсем уж отвязанные звезды шоу-бизнеса, или торговцы наркотиками и живым товаром. В России же в подобном «прикиде» запросто мог появиться предприниматель – причем вовсе не имеющий отношения к шоу-бизнесу.

Разумеется, эдаким своеобразным «дресс-кодом» дело не ограничивалось. Уж если одеваешься, как помесь гангстера с рэппером-наркодилером, – надо не только выглядеть, но и вести себя соответственно. Сейчас подобные реминисценции веселят, но тогда все было куда как серьезно.

Что, разумеется, не замедлило сказаться и на языке. «Крышуемые коммерсы» активно впитывали в себя уголовный жаргон. Ну, то, что матом, что называется, «не ругались, а разговаривали» - это неудивительно (это неплохо умели делать и партийные бонзы с красными директорами). А вот доля фени в речи новых русских за каких-то несколько лет стала просто зашкаливать за все мыслимые рамки. Что совершенно не исключало того, что образование вашего собеседника могло исчисляться не парой ходок на зону общего режима, а, к примеру, университетским дипломом, а то и кандидатской степенью.  Максим Соколов в те годы окрестил явление «собачьим дискурсом», что запомнилось и даже получило некоторое распространение.

«Хорошие, общительные парни»

Вообще говоря, удивляться тут нечему. И дело не только в том, что новоявленным бизнесменам приходилось много общаться с представителями преступного мира. Просто на ранних стадиях зарождения рынка одним из важнейших для предпринимателя качеств становилась коммуникабельность. И на первые позиции выдвинулись люди общительные, в хорошем смысле этого выражения с подвижной психикой, легко воспринимающие все новое. Те же комсомольские лидеры, журналисты, просто «хорошие парни». Да, кстати – именно парни: на первых порах женщины в бизнесе были экзотикой.

И эти самые общительные парни просто в силу адаптивного склада характера легко перенимали вполне уголовную терминологию. Тем более что переговоры шли преимущественно между мужчинами – так что выборе выражений стеснять себя особенно не приходилось. К тому же столь брутальный стиль многим представлялся еще и своеобразной романтикой.

Разумеется, все сказанное относится, скорее, к малому и среднему бизнесу. Крупные предприниматели, конечно, тоже не могли полностью обходиться без мата и фени – однако там это явление было распространено куда меньше. И вовсе не только потому, что «бизнес поцивилизованней».

Главная причина заключалась несколько в другом. Просто-напросто в серьезном бизнесе востребованы совершенно другие человеческие качества. Коммуникабельность, конечно, тоже необходима, но на первое место выходят умение мыслить глобально, строить сложные схемы – в общем, нужен системный подход. А эти качества характерны, скорее, для технарей – которые, в части общения, отнюдь не столь склонны к быстрой адаптации. Но, повторимся, новый речевой дискурс затронул и их – чтобы далеко не ходить, вспомним математика-олигарха Березовского.

А дальше пошла своего рода обратная связь. Бандитский новояз усвоили не только те, кто непосредственно делал новую экономику, но и те, кто имел к этому какое-то отношение. От милиционеров до чиновников (вплоть до самых высокопоставленных), от экспертов-аналитиков – до деятелей искусства. Не исключая и журналистов (начиная с того же «Коммерсанта»). В каком-то смысле круг замкнулся: условно говоря, сначала экс-журналисты, ставшие бизнесменами, стали изъясняться на блатном жаргоне, а потом журналисты «новой волны» перенесли сей дискурс на страницы газет и журналов.

При этом не следует забывать, что у языка, у слов есть, условно говоря, сакральные, магические функции – то, что называется «магия имени». Или, если попроще, «как вы яхту назовете – так она и поплывет». Сказано «распил бабла» - так и будет искомый распил, а отнюдь не цивилизованное распределение средств. Что мы, собственно говоря, и имели счастье наблюдать в «благословенные 90-е».

Закат романтизма

Что же произошло дальше?.. Ну, говорить о чикагском пути развития все же как-то не получается – да и не хочется. Хотя черты сходства есть: этап начального накопления капитала закончился, а слой носителей прежнего «бизнес-языка» сильно истончился. Иных уж нет, а те далече: кто-то получил пулю, кто-то отправился в места не столь отдаленные. Но в основном – просто «сами рассосались»: бесчисленные предприниматели-одиночки, в большинстве своем, превратились в скромных наемных сотрудников. А те, кому удалось удержаться на плаву, напротив, решили цивилизоваться. Тем более что дискурс изменился: греметь массивными цепями к началу третьего тысячелетия стало означать не столько крутизну, сколько неизбежный шанс привлечь к себе ненужное внимание представителей правоохранительных органов. В моде нынче суровая скромность с элементами державности – и саблю в золоченных ножнах в кабинете бизнесмена нынче с успехом заменяют триколор и портрет президента.

Опять-таки, выросло новое поколение. Многие представители которого склонны «мыслить позитивно» - условно говоря, по-американски. Читают умные книжки англоязычных авторов (в том числе, и в оригинале) – и появление на деловой встрече в тренировочном костюме восприняли бы, пожалуй, как крушение своей картины мира. Да, поколение менеджеров можно не любить, обзывать «поколением Колы» и т.п., но то, что замашки 90-х им присущи в минимальной степени – это однозначно.

В общем, по душе это кому-то или нет – а похоже, что когда-то молодое российское общество (и предпринимательство вместе с ним) вступило в новую, взрослую жизнь. Романтический период завершился, и на смену ему пришли скучные будни. И не знаю как вам – а мне это нравится.