В январе Максим Соколов представил на ГлобалРусе смелую гипотезу о том, что российское телевидение так увлеклось демонстрацией лидеров «Единой России» в предвыборный сезон, что «по инерции» перенесло обретенный опыт на новогодний эфир, где показ творчества Аллы Борисовны Пугачевой и членов ее семьи (в буквальном и переносном смыслах) превысил все мыслимые ПДК. И если российская публика хоть как-то смогла смириться с политической атакой, то эстетический залп, направленный в расслабившегося с «Оливье» обывателя, был воспринят последним как проявление ничем не спровоцированного вероломства.

Действительно, любимая забава телезрителя – игра с пультом – в праздничные дни (если бы только!) потеряла всякий смысл. Автор этих строк сам вошел в состояние, близкое к ступору, когда в новогоднюю ночь в четвертом часу, очередной раз переключив канал, попал не только на того же самого певца, но и на эту же его песню. Идеи Маршала Маклюэна, что телевидение есть «мозаичное средство общения, образующееся из множества точек и пятен», отечественная действительность посрамила самым грубым образом.

Мысль Максима Соколова потому и оказалась такой остроумной, что отражает реальную взаимосвязь. Бессмысленная российская политическая жизнь находит адекватное отражение во вполне бессмысленном телеэкране; последний упорно, более чем по 3 часа в день на каждого зрителя, приумножает вялую аморфность нашего общественного существования. Объединение проблемы гражданской пассивности населения и творческой невнятности СМИ в «одном флаконе» не есть риторическая виньетка. Эмпирическая, логическая, диалектическая – какая хотите! – связь между конституционным большинством у политической силы, не имеющей (и не желающей иметь) хоть как-то артикулированной программы, и 70% населения, которым, по опросам, нравится современное примитивно-развлекательное TV, - очевидна.

Нет, не следует по примеру ныне полубезработных экс-советологов искать корень проблем в гидре государственной цензуры, удушающей цветущую свободу слова, или в злокозненном убиении Кремлем сложной и усердной общественной самодеятельности. Цензура, самоцензура, осознанная и неосознанная, государственная, коммерческая, политкорректная и прочая была, есть и будет в новостях, пока не вымер род человеческий – это и плохо и хорошо, но не о том сейчас речь. 76% людей «требуют цензуры». Не надо передергивать - не про интеллектуально и эстетически девственную программу «Время» здесь речь – и редактор журнала о медиа Андрей Панкин вполне справедливо называет подобные алармистские рассуждения «социологическим хулиганством». Людям не нравится «безнравственность», «чернуха», «пошлость», «низкопробность» - синонимический ряд можно продолжать бесконечно. Плюс добавим к нему неправильно поставленные ударения, незнание падежей - падежов, неизбывное журналистское смешение миллионов и миллиардов штук чего-либо.

В то же время две трети населения довольны современным телевидением. Еще большее число людей хотели бы учреждения на нем государственной цензуры явно репрессивного свойства. Вопрос даже не в том, как эти множества взаимопересекаются – заранее можно сказать, что самым причудливым образом. Но TV в парадоксах не одиноко: голосуют люди за депутатов, взглядов которых не разделяют, хотя бы по той простой причине, что взглядов этих в природе не существует. Либо несуразица, либо здесь требуется изысканная диалектика.

Но диалектика, как мы теперь знаем, революционна - ею дышит, например, Маркузе. Вспомним, каким подзаголовком («Паралич критики: общество без оппозиции») открывается его знаменитая книга. Что-то слышится родное… Так и славно! – оказывается, у нас, как «у них»: «одномерный человек» смотрится в двумерное изображение на экране, а «самые плоские кинескопы» плющат общество в идеально ровную поверхность. Раз и мы теперь не хуже – то следует запастись баллончиком с нитрокраской, арабской куфией («палестинским платком»), а при достаточной пассионарности - булыжником – и немедленно направиться к ближайшему глобалистскому «Макдональдсу», благо их теперь и у нас немало.

Разорвем диалектику. Перестанем задаваться бесплодным вопросом: безъязыкое ли общество отражается в безыдейном TV, или сериально-аншлаговое телевидение проецируется в нерушимом морально-политическом единстве масс? Откажемся от обсуждения первичности яйца и курицы. Глухонемой прежде всего глух, потом нем. Но важно не это, а то, что ныне болезнь поддается если не лечению, то частичному исправлению. В современной цивилизации глухонемые могут и должны становиться совершенно адекватными членами общества – это следует утверждать безо всякой «политической корректности» по отношению к инвалидам. Для того существуют сурдопедагоги – логопеды, обычно люди необычайной чуткости, выбирающие профессию по призванию. Они устанавливают связь с маленьким пациентом и индивидуально учат его ориентироваться в мире слов, идей, символов. Может быть, на Западе, который пришел к современному «масс-культурному» состоянию эволюционным путем, подобные терапевты нужны в меньшей степени (это им решать), для нас же, ввалившихся в современность из коммунистического мыслительного и эстетического вакуума, уход прилежного педиатра необходим и неотложен.

Кто же сможет стать таким добрым доктором в белом халате? Да простят меня поколения российских либералов, ставку врача-специалиста пока что занимает фельдшер общего профиля – и вы его знаете. Да, это российское государство: сединами убеленное, но блудливое, умудренное, но безмятежное, огромное, но рахитичное. Лечит, как может, но все же так лучше, чем уход колдунов–знахарок.

Прогрессивная общественность давно мечтала о гипотетическом общественном TV. Пока она несмело обрисовывала контуры чаемого телевизионного рая на земле, Кремль дал стране канал «Культура» по своей инициативе и, кстати, преодолевая жесткое сопротивление господина Гусинского, тогда еще бывшего ой в какой силе! Рай – не рай, но если что-то у нас и напоминает полноформатное электронное СМИ, преследующее интересы общественно полезные, не сиюминутные, даже «взыскующее горнего», то это почти единственно лишь - родной, многострадальный 5-ый канал. Указ о его учреждении подписал в кремлевской библиотеке Борис Ельцин, до этого никогда не замеченный в ее стенах. Государственный инстинкт, понимаешь!

Мелочь? Если даже принять рейтинг «Культуры» в 1,5% (не верю, думаю, что столь малой цифрой мы обязаны невниманием к каналу со стороны рекламных агентств – заказчиков исследований) то, помножив его на сто миллионов аудитории, получим с другими «умными» СМИ такой разрыв, что… лучше не продолжать, чтобы никого не обидеть.

Применив лопату знаменитой авторитарной «вертикали», ВГТРК нещадно подгреб под себя от губернаторов региональные телерадиокомпании. Особой увлекательности продукция местных филиалов Шаболовки от этого не приобрела, но областные и республиканские ТРК перестали хотя бы быть примитивными отчетно-пропагандистскими вестниками провинциальных начальников.

Может быть, стремление государства благотворно покровительствовать душеполезным СМИ есть проявление филантропического меценатства? Нет, Кремль (а что еще у нас государство?) тут движим двумя природными инстинктами: БЫТЬ ГЛАВНЫМ В СТРАНЕ СУБЪЕКТОМ МОДЕРНИЗАЦИИ, а также ЧУВСТВОМ САМОСОХРАНЕНИЯ.

Об то, что «правительство у нас есть единственный европеец», сломано столько копий, что новые доказательства уже невозможны, а нужно неизбывные оппозиции принять за антиномии и с тем жить. К «единственному европейцу» формальный разум способен относиться трояко: а) не признавать его таковым; б) признавать и считать положение дел естественным, в) признавать как явление временное и терпимое лишь до поры - в том смысле, что пора бы и поделиться ролью. Последнее представляется наиболее верным. Возможны и другие мнения. Но даже не в них дело.

Важно другое. Если государство у нас и «европеец», то все же сорбонн не заканчивавший, ленивый, да к тому же нечистый на руку. Функцию свою один не выдюжит.

Со своими задачами власть справляется слабо – это не новость. Есть самый государственный из государственных – телевизионный Второй канал. Вообще-то все каналы от власти, но лишь на «России» она повесила изображение Спасских курантов. Тем не менее, вторая кнопка отправлена в самостоятельное коммерческое плавание (чем даже гордится) и почти ежесуточно бомбардирует обывателя одиннадцатью сериалами. В чем заключается «государственный характер» подобной сетки вещания - остается загадкой. Превращение России в Бразилию вряд ли может считаться державной задачей.

Власть использует спустя рукава и такой потенциально могучий инструмент регулирования, как лицензирование. Следить за исполнением простого, гуманнейшего требования, чтобы детские программы не исчезали с экрана – и то оказывается не способной. Не говоря уже и о не столь очевидных вещах.

Какой ни дурной «европеец» наша власть, но интуиция ей изменяет редко. Чувствует, чувствует она, что «массовое общество» на Западе, может быть, и дает стабильность, а в России - не даст. Наверное, похожи наши поп-культуры, сериалы, а теперь и блокбастеры; но там гомогенность культуры социум скрепляет, а у нас без скреп моральных авторитетов расползется он по бескрайней Восточно-Европейской равнине – не соберешь. Отчего так? Оттого, что их масс-медиа глупы от самодовольной сытости публики, а наши – от голодного небрежения? Оттого, что их политкорректность тоталитарно насаждалась элитами, а у нас политкорректную советскую власть скинули, и пока временно спасаемся, как бы это вежливее сказать … безразличием? Оттого, что там аристократия пусть и не правит бал, но и не вырублена, прополота под корень? А вдруг проблема более универсальна? Может быть, материальное неравенство при духовном эгалитаризме способно лишь разверзаться больше и больше? Спорили, спорили, так и не доспорили: необходим ли авторитаризм при «догоняющем развитии»? Император Мэйдзи, католик Аденауэр, полиглот Пиночет – их страны и эпохи объединяет не утилитарная форма власти, но сильная традиция аристократизма правящих кругов. И где бы была сегодня динамичная европейская Испания без Хуана Карлоса?

Чует, чует власть угрозу себе – как носителю модернизации. Оттого и создает канал «Культура», строит «олигархов» в «аристократы», между которыми, по Аристотелю, одна лишь разница: приверженность «общему делу». Надеюсь, и какую еще кнопку Кремль «гуманитарно» выстроит – первую или вторую.

Но прогрессивная общественность ничего не чует. А как раз ей по подготовке своей вузовской и заниматься бы культурой, которая есть не что иное, как строительство духовных иерархий. Но некогда; «интеллигенция» боится Грызлова, который, конечно, не аристократ, но хоть благообразно выглядит. И не боится Киркорова, справедливо считая его продуктом лихого маркетинга, и тем не опасного. А зря не боится.

Такие вот мысли породили у одного из зрителей болотные телевизионные «Огоньки» наступившего года.