Древние римляне, сталкиваясь с религиозными системами покоренных народов, в принципе не пытались вникать в особенности того или иного культа, запоминать названия племенных богов и их взаимоотношения между собой. Как правило, они находили какие-то схожие черты местных кумиров с привычными им Юпитером, Аполлоном или Венерой и условно отождествляли одних с другими – это было удобнее и практичнее для внешнего описания. Так разные рогатые боги получали в римских трактатах звучные античные имена, нисколько не меняя своей варварской природы.
С политической системой "право-лево", придуманной на Западе, происходит в России обратная метаморфоза. Рогатые политические боги, перебираясь на русскую почву, сохраняют свои рога, но ничего, кроме имени, от них не остается. Это особенно заметно на примере странного состояния той части российского политического спектра, который принято называть «левым».
Вообще расклад российских партийных сил должен вызывать чувство смятения у любого западного политолога. В "Пепси-Колу" налита "Фанта". Мировые политические брэнды скроены здесь из совершенно другого материала и имеют функции, подчас, прямо противоположные тем, что выполняют их западные аналоги. И путаница эта возникла совсем не в последнее десятилетие.
До того, как пуститься в перестроечные метания, Советский Союз был социалистической страной, которая официально исповедовала крайне левую идеологию образца начала XX века. При этом СССР был мощной индустриальной и военной державой, главной задачей которой объявлялись охрана и приумножение социалистических достижений, что напрямую увязывалось с мощью социалистического государства, не в последнюю очередь, военной. Таким образом, левая идеология, основанная на постулате уничтожения эксплуатации и примате общественного самоуправления, в течение многих десятков лет выполняла в нашей стране функции охранительницы государства – его крепости и благополучия, которые были абсолютно противоположны ее изначальной природе. В первом в мире социалистическом государстве произошла алхимическая свадьба крайней левой и право-консервативной идеологии. Полученный в результате продукт имел отношение к левой традиции фактически лишь по названию – это была строгая патерналистская идеология. Недаром после краха советского режима подлинно левого движения в России – «стране побежденного социализма» - так и не возникло.
Чтобы понять это, достаточно взглянуть на сторонников КПРФ. Для подавляющего большинства из них социализм – время, когда броня была крепка, а танки наши – быстры. Обидно становится именно «за державу», а не за общественный строй. Бесплатная медицина и образование, гарантированная занятость и прочие элементы социализма воспринимаются, скорее, как важный бонус к основному продукту – «мощная социалистическая держава, которую мы потеряли».
Собственно, между такого рода левыми и непосредственно правыми силами нет никакой разницы – последние лишь подхватили выпавшее знамя государственности, собрали под ним остатки разбегавшихся войск и указали им новые цели, тогда как первые по-прежнему призывают вести боевые действия, согласно утвержденному артикулу.
Хотя тем, кто действительно причисляет себя к левым силам, давно пора понять – это не их война.
Капитализм в России построен, но никто из левых с этим не считается. Разве что принципиальные внесистемщики, вроде лимоновской НБП, отреагировали на вхождение России в рынок адекватно - лозунгом «Капитализм – дерьмо!» Это, по крайней мере, претендует хоть на какую-то социальную позицию, в отличие от окрашенного в металлические державные тона «антинародного оккупационного режима» КПРФ. Вообще, складывается впечатление, что одной из задач руководства КПРФ до сих пор является внушение своим сторонникам мысли, что нынешняя реальность – сонная одурь, которая со временем просто пройдет – стоит только голосовать за нужную партию. В каком-то старинном номере газеты «День», предка нынешней «Завтра», даже была прописана такая мысль - «Когда уйдут демократы, мы подметем улицы, перекрестимся и начнем жить заново». По-видимому, многие из голосующих за КПРФ до сих пор находятся на боевом дежурстве: метла у них привязана к ноге. Упорное нежелание принимать новую реальность при построении политической стратегии, кажется, является базовым принципом наследников КПСС.
Проделавшая сложный путь за последние полвека мировая протестная левая идеология пришла сегодня к защите так называемых «мешков сопротивления». И другого пути, альтернативного встраиванию в оккупационный истеблишмент, пока не придумано. Сам термин был предложен лидером мексиканских сепаратистов и одним из «гуру» антиглобалисткого движения субкоманданте Маркосом. Он подразумевал все разнохарактерные силы, по тем или иным причинам не вписывающиеся в мэйнстрим глобального общества потребления – грубо говоря, любые меньшинства, имеющие собственные интересы. По мнению Маркоса, жесткая модель капитализма транснациональных корпораций выталкивает по разные стороны от генеральной линии своего развития самые разнообразные силы - от геев и лесбиянок до коренных народов, экологистов и производителей сыра рокфор, и именно объединение протеста этих сил против общего врага является главной задачей сегодняшнего дня. Собственно, примерно таким смешением племен, наречий, состояний и является сегодняшнее антиглобалистское движение.
Тем не менее, Россия, где подобные «мешки» рассыпаны более чем щедро и не меньше страдают от жестоких реалий сегодняшнего дня, предпочитает не обращать на это внимания, и главные силы российских левых по-прежнему направлены на поиски путей для воспроизводства прежней модели патерналистского государства. В свое время кто-то назвал КПРФ «партией оказания оппозиционных услуг населению». Если последовать логике этой достаточно бойкой формулировки, то следует отметить, что помимо прочего, данные услуги оказываются неэффективно и без изучения рынка спроса.
Вероятно, в ближайшее время положение, сложившееся в левом секторе российского идеологического поля, кардинально изменяться не будет. По крайней мере, до тех пор, пока живы советские поколения, предлагаемая нынешним левым российским мэйнстримом идеология будет находить своих сторонников. Однако неучет реальных потребностей тех, кто также нуждается в защите от капитализма и государства, просто лишит левых ресурсов развития. Они останутся без будущего. Оказавшись перед выбором - или навсегда исчезнуть, или поменять ориентацию, - они инстинктивно выберут второе.
И никто за это не бросит в них камень.
