На страницах ГлобалРуса развернулся спор о военном строительстве между Кириллом Роговым и Максимом Соколовым.  Рогов – за наемную армию и против призыва, Соколов – против наемной армии и, с некоторыми оговорками, за призыв. Однако тезисы обоих собеседников, на мой взгляд,  требуют существенных корректив.

Призыв как способ формирования вооруженных сил появился не вследствие того, что война сделалась индустриальной и стала требовать пушечного мяса. Призыв – это институт национального государства и одно из проявлений политического национализма. Нация – это новый тип сообщества, в основе которого лежит прежде всего общее культурное единство. Возникая одновременно с падением аграрного строя и современным обществом, нации являются основой модернизации. Нация - гражданская мегаобщина, охватывающая уже не городскую улицу или сельский приход, а всю страну, от границы до границы. Нация – сообщество свободных и равных, сообщество, членов которого объединяет единство ценностей и самоидентификации. Все члены нации равны в главном – своей принадлежности к нации, все прочие различия – классовые, имущественные, профессиональные, семейные, образовательные, даже языковые – для них второстепенны. Если в донациональную эпоху политика, война, дипломатия являются делом немногих избранных, то национальное государство (Nation State) заменяет монархию демократией, а назначаемость - выборностью, – иначе быть не может. Дела нации – дела всех ее граждан.

Но, как право решать дела общества в национальном государстве принадлежит всем, так же принадлежит всем и дело защиты всего того, во что это общество верит и чем живо. Для члена национального общества лишение права воевать – такое же унижение, как лишение права голосовать. Именно отсюда рождается теория призыва, который не делает исключений ни для богатого, ни для умного, ни для бедного, ни для глупого. Участие молодых граждан во всеобщем призыве в войско – это не только и не столько функциональная задача по выполнению неприятной и опасной роли. Это в первую очередь высшая и последняя школа гражданства. Родители учат человека быть членом семьи, школа учит его жить в группе. Армия учит человека жить в обществе и принимает экзамен на гражданина – через готовность поступиться ради единства и свободы нации всем, что имеешь, вплоть до жизни. Пройдя армию, кандидат в граждане становится полноправным гражданином. Право решать, как жить обществу, обретается решимостью погибнуть за это общество. Один за всех, все за одного – этот принцип был логично воплощен в 19 веке в создании всеобщей призывной армии. Именно благодаря национализму армии и возникли.

Упраздняет ли этот принцип появление добровольческих армий  - например, в США? Нет. Хотя современные технологии и создали условия, когда призыв всех молодых людей не имеет стратегического смысла уже хотя бы потому, что страна может эффективно защититься и меньшим числом людей, это привело лишь к тому, что часть призывников отправляется на альтернативную службу или бракуется, но всеобщее обязательство службы до сих пор не отменено нигде. В США в законе по-прежнему есть возможность объявления всеобщей мобилизации, а добровольцы мотивируются, в первую очередь, патриотизмом и высоким общественным статусом ветерана (утвержденным законом GI Bill от 1944 года), и лишь потом – заработком, который у военнослужащего обычно невелик. Добровольца нельзя путать с наемником: наемник служит кондотьеру, доброволец - своей стране.

Настаивать на том, что добровольческая армия имеет какие-то преимущества перед призывной, как и наоборот – спор бессмысленный, из категории "а если слон на кита влезет". Армии обеих типов в развитых государствах сейчас все более зависят не от числа воюющих, а от качества их личной подготовки. Действительно, современные армии берегут солдат больше, чем полководцы мировых войн. Но не потому, что солдаты имеют ценность для общества как граждане. А потому, что солдаты – это не дармовой товар, а дорогое имущество. Подготовка умелого воина обходится в большие суммы, а заменить павшего воина на нового моментально невозможно. Поэтому тактика профессионального войска меняется. Но это не так важно. Ведь в конечном итоге, побеждает не превосходящая воинская сила, а боевой дух. Никаких причин для того, почему добровольческая армия должна быть мотивирована хуже или лучше, чем призывная, нет.

Итак, призывная армия естественно присуща национальному государству – это, мне кажется, не ясно обоим собеседникам. А есть ли условия для существования призывной армии в России?

И тут мы вплотную упираемся в то, что Россия не является в своей основе "национальным государством". Все признаки национального государства и нации для России и русских, как на них ни взгляни, соблюдаются, в лучшем случае, формально и поверхностно. Русский национальный проект, столь успешно начатый в 19 веке Карамзиным, Пушкиным, А.Толстым и Александром II, был  к концу столетия заброшен сперва образованным классом, а затем и династией. Национальное государство в России так и не сложилось. Именно это объясняет, например, знаменитую максиму первой мировой войны "Мы пскопские – до нас немец не дойдет". Заметим характерную самоидентификацию – не русские, а "пскопские", по региону. Москвич Рогов идентифицировал своих соотечественников еще уже – по семье. С точки зрения обывательского сознания, это нормально, гражданина ж национального государства от такой самохарактеристики всего передернет. В этих обстоятельствах стали возможными и известные революционные события, явление советского режима, тотальная экономическая неэффективность и бюрократическая тирания неизбранной элиты. Нынешний режим Российской Федерации, по аналогии с "национальным государством", правильнее всего, видимо, характеризовать как "безнациональное государство".

Настаивать на том, что жители России составляют нацию, можно только закрывая глаза на массу признаков, вопиющих об обратном. В советской армии все солдаты в казарме кучковались по национальному признаку – азербайджанцы с азербайджанцами, эстонцы с эстонцами – все, кроме русских. Русские кучковались по областям, за исключением москвичей и питерцев, которые не кучковались даже друг с другом. Поэтому в случае конфликтов общин русские бывали биты всегда, а москвичей и свои русские-провинциалы били не реже. Нужен пример из более близкого времени? Пожалуйста. Несколько лет назад наши летчики оказались в талибском плену, откуда потом бежали. Собрала ли им хоть одна сволочь (из числа тех, что в это время метала яйца в посольство США) простенькую посылочку? Нет. Когда они вернулись на родину, встретил ли их президент у трапа самолета с подносом, грудой заваленным орденами и медалями? Нет – им даже "героя" всем дать пожалели ("героями", у нас, очевидно, более достойны быть замиренные командиры чеченских моджахедов). Через сколько времени забыли про них ТВ и газеты? Через три дня. А в любой другой стране они стали бы национальными героями и год не слезали бы  с экранов. Нация ведет себя иначе: в 1876 г. добровольцы в русскую армию на Балканы записывались тысячами, деньги на борьбу с турками сдавал каждый второй, а уж сколько памятников возвели по всей стране на собранные гражданами деньги – не счесть. А народ, который ведет себя так, как современные русские, нацией – с точки зрения теории национализма – считаться не может.

Безнациональное государство имеет не "граждан", а "жителей". А жители живут по своим законам. И призыв на военную службу, безусловно, не входит в их ценности.

Называя нынешнюю советскую армию "концлагерем", г-н Рогов отчасти прав: лица, бывшие и в армии, и на зоне, отмечают, что на зоне жизнь полегче. Но это не свойство призыва, а свойство государства. Офицерство в призывной армии национального государства может устраивать призывникам не менее тяжкие испытания, но эти испытания почти никогда не превращаются в издевательство именно потому, что солдаты в армии служат не офицерству, а стране. Не говоря уж о том, что в призывной армии немыслимо использование солдат как дармовой рабочей силы. Для армии же безнационального государства злоупотребления командования не только органичны, но, позволим предположить, даже негласно поощряются, ибо служат цели оправдания будущих злоупотреблений власть имущих на гражданке. Армия нашего режима также выполняла и выполняет воспитательные функции, но воспитывает она не ответственных граждан, а тупых холопов, которые должны знать свое место. Концлагерный режим здесь не имеет альтернативы: идейная задача состоит именно в том, чтобы унизить каждого, вошедшего в казарму. То, что представители высших и образованных классов по закону имеют ограниченное право не служить с "быдлом", тоже логично – в обществе, где негласно признается кастовое неравенство, уравнительный  демократический институт вреден, дваждырожденные не должны делать работу низших, и то, что эти касты (точнее, варны) сейчас яростно требуют узаконить их право быть абсолютно свободными от утруждения и приказов – вполне естественно.

Максим Соколов также прав, указывая, что армия в идеале предназначена не для того, чтобы создавать юношам трудности в жизни, а для отвращения вражеских посягательств на страну. "Какую армию мы все же намерены кормить – свою или чужую?" – вопрошает г-н Соколов. Однако это верно только для национальной армии национального государства. Жителям безнациональной страны абсолютно все равно, своя ли армия ест их хлеб или чужая. Эва, испугал! Важно лишь то, что армия ест в любом случае: "красные придут – грабят, и белые придут – грабят" (и падение СССР отчетливо продемонстрировало, что белые олигархи грабить умеют не хуже, чем красные директора). Призыв г-на Соколова к жителям России прозреть и встать грудью на защиту своей страны и государства напрасен. Ведь это государство не их, и эта страна не их. И общего дела у них нет – есть разве что общие обиды. Но за обиды на смерть не пойдешь. Прежде чем сражаться за землю с врагом, пора вернуть эту землю себе.      

Поэтому ответ на вопрос: что лучше для России, призывная или профессиональная армия, увы, в российских обстоятельствах может быть только таков: обе хуже.

В условиях России любой вариант военной реформы обернется своей противоположностью, как в грустном русском анекдоте велосипед после сборки оборачивается пулеметом. Безумцы-пустомели из СПС агитируют за профессиональную армию. Хотите "свободу от призывного рабства"? Ради Бога. Получите корпус янычар. Будут ли янычары 21 века боеспособнее во внешних войнах – вопрос открытый, но стрелять в жителей своей страны, если правительство пошлет их против народа, они, в отличие от нынешних рекрутов, станут без колебаний и угрызений совести. Другого результата "военная реформа" в условиях безнационального государства не даст.