В Москве продолжается спор вокруг новых тарифов на стационарную телефонную связь. На этой неделе городские власти фактически обвинили МГТС в завышении тарифов – безлимитный вариант подключения в городе стоит 380 рублей, в то время как даже в Петербурге и Подмосковье цены не поднимаются выше 295 рублей. Претензии поддержали и в Федеральной службе по тарифам (ФСТ). Однако московские телефонщики на это возразили, что за допустимые нормы не выходили, и их расценки еще месяц назад утвердила сама ФСТ. К тому же в компании заявляют, что экономически оправданным был бы вообще только тариф в 569 рублей – хотя надо отметить, что за прошлый год рентабельность бизнеса МГТС составила 38% (при абонентской плате в 200 рублей).
Сегодня московские власти сделали новый ход. Представитель городского парламента Михаил Антонцев объявил, что Мосгордума считает необходимым отменить абонентскую плату в 125 рублей, заложенную в каждый из трех новых тарифов. Как пожаловался Антонцев, «неясно, почему мы должны платить за то, что снимаем трубку. Давайте слушать гудки бесплатно».
Нормальное и адекватное проведение реформ для России, увы, остается мечтой. Со времен монетизации власти так и не научились готовить преобразования таким образом, чтобы они не выходили боком главному адресату, т.е. обычным гражданам. В данном случае непонятно даже, кто виноват – может, депутаты в самом деле пиарятся (идея отменить абонентку звучит вообще-то в духе Жириновского), может, МГТС решила поставить горожан на бабки (причем по-крупному), а может, пенять надо на ФСТ, которая все-таки сама безропотно утвердила тарифы, заявленные московскими телефонщиками. В любом случае, предмета для разговора просто бы не существовало, если бы реформа опиралась на четкую и достоверную информацию о реальном положении дел в реформируемой отрасли, а проверяющие и контролирующие товарищи думали, что же они там контролируют и проверяют. В принципе, было бы даже удивительно, что приходится вслух проговаривать такие базовые нормы и правила – если бы не тот еще более удивительный факт, что они по-прежнему не выполняются.