Как передает корреспондент РИА «Новости», Верховный суд РФ отменил решение Мособлсуда о ликвидации Национал-большевистской партии. Официально НБП – это межрегиональная общественная организация, как «партия» она не зарегистрирована, однако использует в своем названии данное слово. Мособлсуд счел, что таким образом нацболы нарушают закон о политических партиях, и принял решение запретить эту организацию. Теперь Верховный суд удовлетворил кассационную жалобу адвоката Виталия Вариводы и признал решение о ликвидации НБП незаконным. Эдуард Лимонов уже прокомментировал это решение, заявив в эфире «Эха Москвы»: «Я в восторге от решения Верховного суда. У меня появилась вера в государство. Сегодня мы поняли, что государство не есть зло, а есть чиновники, которые нарушают закон».
Отечественная судебная система, к сожалению, слишком часто демонстрировала пределы своей независимости, и поэтому нелегко поверить, что решение Верховного суда было продиктовано только юридическими соображениями. Наша власть в последнее время уделяла НБП много внимания – нацболы фактически сумели подать себя как главную силу политической оппозиции в стране, – и естественно предположить, что и нынешнее решение Верховного суда отслеживалось из Кремля. Если это так, то речь идет о неожиданном и хорошо продуманном гамбите, который способен изрядно спутать карты лимоновцам. После монетизации льгот и киевских событий власть, напуганная «призраком революции», решила не давать спуску нацболам, однако своими действиями, зачастую неоправданно жесткими, она только подыгрывала НБП – партия обретала ореол мучеников и борцов с тиранией безжалостного бюрократического режима, увеличивая за счет этого свою популярность. Сейчас, похоже, власть все-таки осознала, что лучший способ если не нейтрализовать политхулиганов, то хотя бы испортить им игру – это сменить гнев на милость, лишив их образа единственного бескомпромиссного врага, который романтизирует и возвышает нацболов. Впрочем, насколько в Кремле в самом деле переменили тактику, сейчас судить еще рано, речь пока идет о единичном случае.