Сегодня я, наконец, поняла, что живу в самой, что ни на есть провинции. С самого утра на работе только и разговоров, что о зарплате, которую вчера, наконец, дали, о порванных колготках, о ценах на коммунальные услуги, а на мой внезапный ошарашенный крик по прочтению новостной почты "Боже! Кто знает подробно, что вчера в Москве случилось?!" последовало изумленное - "А что вчера в Москве случилось?"

Дело даже не в том, что у нас сдвижка со временем, и когда пошли первые сообщения по ТВ на эту тему, я лично и, вероятно, все прочие коллеги спали праведным сном. И не в том, что на работе нет радио-телевизора-интернета, так что слежение за развитием событий самым максимальным образом затруднено. Хотя именно поэтому я не буду излагать здесь какую бы то ни было хронологию, думаю, что каждый способный зайти на этот сайт или любой другой и знает о том, что происходит, гораздо лучше меня. Я об отношении к происходящему хочу поведать, скажем так, далеко за его физическим радиусом.

Поняв, что моя информированность относительно инцидента гораздо полнее, чем у всех иных прочих в отделе, я разослала желающим Глобалрусовские новости. Последовавшая затем от прочитавших  реакция, признаться, поразила меня чрезвычайной спокойностью, граничащей с равнодушием. Прозвучали отдельные реплики совсем небольшого числа народа по типу, ну, да, терроризм дело плохое, что вот так прямо в Москве - удивительно, конечно, в какой-то буквально степени.

Признаться, умеренная реакция поразила меня куда больше самого захвата заложников в количестве почти тысячи человек. Что же это с нами происходит, если самые невероятные и страшные сообщения, словно материализовавшиеся из какого-то низкопробного триллера, не способны вызвать относительно бурных эмоций? Господи, неужели дело только в расстоянии? И сам факт, что и такое теперь возможно без причастности к непосредственному месту событий, никого не может пробить на хоть какие-нибудь внятные чувства? Думаю, что ни протяженность, ни излишняя бесстрастность в общем-то достаточно восприимчивых людей, боюсь, не играют такой большой роли.

Было бы легче, наверное, свалить все на персональный эгоизм и слишком внушительные километры, к сожалению, все гораздо более печально. Люди привыкли к чудовищным вещам. Сколько бурных эмоций сопровождали деятельность Чикатило, а сейчас достаточно регулярные сводки о то тут, то сям возникающих маньяках не вызывают и половину их накала. Мы привыкли к тому, что и такое бывает на свете, как привыкли к бесконечным заказным убийствам и тому, что они в принципе не раскрываются. Также привыкли и к боевым действиям в Чечне. Где-то там под брюхом у России гноится нарыв, зуд и боль от которого уже попросту не воспринимается никак вследствие его постоянства.

Константин Крылов написал про de facto повсеместную линию фронта в России, может быть, он не так уж неправ. Боевые действия на территории Российской Федерации налицо уже много лет, никто не станет этого отрицать. Но в таком случае, каким, собственно, вражеским действиям можно изумляться в воюющей стране? Люди и не изумляются. «Чеченцы распоясались» - вердикт моей комнаты, плавно переключившейся на обсуждение рельсов. Вот так, в буквальном смысле слова двумя словами обрисовка видения затяжной проблемы, по сравнению с которой компоненты железнодорожной трассы заслуживают куда большего внимания.

Я не знаю, нужно ли теперь всем ходить с автоматами наперевес и всегда иметь при себе противогаз, или немедленно мобилизовывать мирное население страны на курсы медсестер-  ворошиловских стрелков. Думаю, не стоит доводить ситуацию до абсурда, хотя, конечно, излишняя бдительность не помешает, и прежде всего тем, кто по долгу службы обязан защищать граждан своей страны. Ибо, вы как хотите, но я слабо представляю себе, как можно было пронести абсолютно незаметно и безнаказанно в театр столько взрывчатки, чтобы хватило на весь его периметр. И как вообще в столице, просто нашпигованной до отказа самыми разнообразными постами, любящими вылавливать хорошеньких девушек на предмет наличия у них документов, могло подобное случиться, пусть мне кто-нибудь подробно расскажет. И неужели ни в какое-нибудь ФСБ, ни в не знаю куда не поступала информация о готовящемся, ведь, согласитесь, дело свершилось немалое, вряд ли совсем нигде и никак не шел слух, не пробегали сведения…

Тактика воздействия на противника не сменилась, камикадзе и российские бомбометатели действовали в примерно том же ключе наплевательства на собственные жизни вкупе с некоторым количеством чужих, но масштабы значительно выросли и методы реагирования требуют корректировки. Штурм, переговоры, какие-то стандартные термины… Поклонники переговоров говорят о ценности жизни в принципе, сторонники штурма, тем охотнее, чем их собственные судьбы и судьбы их близких дальше от эпицентра событий – о последствиях потакания террору… А третьего никто не придумал, вот что горько. Легко рассуждать о договоренности, если ориентироваться на сегодняшний день, прекрасно за чашечкой кофе в уюте, когда не по твоей спине ползет липкий пот и не в твой рот направлено дуло, вести речи о наказании для бандитов, чтобы «в другой раз неповадно было». Но там – тысяча. Живая, ни в чем не виноватая. В твердом уме и здравой памяти отмеряет себе минуты жизни. В ужасе, который не дай Бог каждому, а вокруг – целая страна, которая так хочет быть сильной… Которая не должна быть слабой!    

Мир изменился. А мы беды свои превратили в привычный, ничего не значащий кожный зуд… на войне, как на войне…