При жизни, да и после его смерти многие католики считали этого человека фанатиком, изувером и фашистом. Теперь, хотят они того или нет, должны будут прибавлять к его и без того некороткому имени Хосе-Мария Эскрива де Балагер еще одно очень значимое слово — «святой». 6 октября на площади Святого Петра в Риме перед трехсоттысячной толпой Папа Иоанн Павел II провозгласил святым основателя Opus Dei — самого загадочного, самого скандального, самого ненавидимого и самого успешного католического движения ХХ века.
Лично знакомый с Эскривой и никогда не скрывавший симпатий к «Опусу», Папа решился на небывалое для Ватикана ускорение процедуры канонизации нового святого: между началом процесса — провозглашением Эскривы «блаженным» и торжественной канонизацией прошло всего 10 лет, а ведь не успело пройти и 30 лет со дня смерти Эскривы. Opus Dei еще раз подтвердил мнение конспирологов, что для него нет ничего невозможного, не случайно ведь утверждают, что при Папе Войтыле опусдеисты и сочувствующие им заняли все ключевые позиции в Ватикане, вытеснив иезуитов, дискредитировавших себя модернизмом.
Хотя, по сути, история иезуитов просто повторилась в истории Католической Церкви на новом витке — как некогда Игнатий Лойола, Эскрива создал организацию, целью которой была своеобразная «консервативная революция» в католицизме, реформа принципов, ведущая к укреплению системы, а не к ее расшатыванию. Как и Лойолу, Эскриву обвиняли в радикализме, фанатизме и даже еретическом вольномыслии. Как и иезуитов, Opus Dei обвиняют в «запрещенных приемах», в цинизме и властолюбии, в стремлении быть «секретной службой» Папы. Черная легенда «Опуса» удивительно напоминает «черную легенду» иезуитов даже в деталях. Поэтому можно сказать, что в кризисном ХХ веке, как и в кризисном XVI, Католическая Церковь нашла инструмент «контрреформации», возникший как инициатива снизу, и сумела воспользоваться этим инструментом. Система сработала.
Однако феномен Opus Dei — это не только новый шаг маятника католической традиции, в нем есть и новаторство, возможно, эпохально важное для развития религий мира в ближайшие десятилетия и столетия. Opus Dei отличается от францисканцев, доминиканцев, иезуитов тем, что это не орден монахов и священников — это организация мирян, по большей части — представителей элиты «традиционно католических» стран. Именно тесная вовлеченность «Опуса» в политику, экономику и образование, где он выступает в качестве организации тайного и полутайного влияния, и вызывает наибольшие нападки критиков, не желающих смириться с тем фактом, что идея Эскривы об успешном труде в миру как пути достижения святости нашла столь эффективное воплощение в практике созданной им организации.
Логика Эскривы была предельно проста — разделение жизни христианина на «духовную» внутреннюю жизнь и «секулярную» профессиональную и общественную деятельность — это удел шизофреника, а не верующего человека. Однако вместо того, чтобы решить дилемму секулярного века в пользу отречения от мира и отказа от мирской деятельности, Эскрива провозгласил идеал достижения святости в миру через работу в обществе, работу успешную для человека, но являющуюся в то же время выполнением и внутреннего духовного задания. Мирской успех и лидерство христианина в светском обществе, для Эскривы, — это не «подачка» диавола и не соблазн, а свидетельство продвижения по пути аскетического подвига. Эскрива создал некий аналог «протестантской этики капитализма» для католиков — в его интерпретации успех в делах для христианина важен, но, что очень важно, является не результатом его предопределения ко спасению, а увенчанием его аскетического подвига.
Ученики и последователи Эскривы из «Опуса», занимавшие посты министров финансов и торговли, провели исключительно успешные либерально-экономические реформы в Испании и с конца 1950-х годов редкое испанское правительство обходится без опусдеистов. Нынешнее же правительство Хосе-Марии Аснара, считающееся самым правым в Европе, давно и открыто называют филиалом Opus Dei. Присутствовавший в Ватикане при канонизации министр обороны Испании Фредерико Трильо открыто признается в членстве в Opus Dei, а многие другие члены испанского правительства либо просто не афишируют своего членства в организации, либо находятся в числе сочувствующих ей. Близок был к «Опусу» президент Франции Жискар д`Эстен. Чилийское правительство Пиночета также находилось под серьезным влиянием учеников Эскривы. «Белые масоны», как часто называют критики опусдеистов, сумели дать экономической и политической реанимации католического мира ту прочную духовную основу, без которой дело не заладилось бы и католические страны так всегда и считались бы «непригодными» к экономическому процветанию.
Однако значение феномена Opus Dei не ограничивается католическим миром. Фактически речь идет о намечающейся смене парадигмы, на основе которой религия оказывает воздействие на цивилизацию и которая описывает соотношение «потустороннего» и «мирского» порядков. Для средневековья характерно представление о разрыве между этими порядками — «царство небесное» невозможно на несовершенной земле, и между миром и небом нужно сделать выбор, наилучшим образом реализуемый в монашестве — уходе от мира. Для нового времени и его «революций» характерно стремление построить «царство Божие на земле», сперва, как у последователей Кромвеля и пассажиров «Мэйфлауэра», во имя Божие, затем, как у последователей Робеспьера и Ленина — без Бога и против Бога. Современная секулярная цивилизация, цивилизация комфорта и мирского успеха — это попытка обойтись в деле приобретения рая без Божьей помощи. И вот, мы перед лицом новой смены парадигмы: мирской порядок мыслится как «лестница в небо», мирское действие и мирской успех как начало «пути» к «царству небесному» и святости (не случайно главное произведение Эскривы называется «Путь»), мирская деятельность понимается как аскетический подвиг, плоды которого, однако, видны не только посмертно, но уже при жизни (это, кстати, не следует считать характерным только для католиков — Православие также понимает святость как то, что «сбывается» при жизни: «кто не видел Бога при жизни, не увидит Его и после смерти», говорил преп. Максим Исповедник).
Эта тенденция прямо противоположна либеральному тренду «нового времени» на обмирщение религии — здесь, скорее, идет речь об «освящении» мира, завоевании мира для религиозного порядка. В разных религиях и основанных на них цивилизациях эта смена парадигмы может порождать совершенно несходные явления. Обращение к жесткой религиозности и воинственности раннего ислама и идее распространения исламских ценностей на все общество, характерное для фундаментализма и террористического «голодного» ислама, не сходно, конечно, по «знаку» с деятельностью Opus Dei, но сходно по парадигме. Другое дело, что каждая религия вкладывает в эту парадигму свое содержание. В деятельности «евробуддистов», последователей Кармапы, уже можно почувствовать парадигматическую мутацию буддизма. Сложнее с Православием, вопрос о котором в России наиболее актуален. Спрос на «боевое» Православие растет как никогда, и унылые и невнятные «миротворческие» вещания официальных иерархов никого за живое не берут. Но каким будет это Православие, как можно себе помыслить «православный Opus Dei», пока еще сказать затруднительно. А ведь именно от этого в значительной степени зависят и ближайшие и стратегические перспективы России.