Глава Палестинской автономии Махмуд Аббас весьма устал и, возможно, уйдет в отставку. Слухи об этом раздувает ближневосточная печать. Тем временем, сторонники Аббаса в секторе Газа устроили внушительную демонстрацию против «оккупации сектора ХАМАСом».

Палестинские нравы одни из самых либеральных, а то и самые либеральные в арабском мире. Хотя хамасовские боевики и открыли огонь по оппозиционерам, но то ли холостыми, то ли поверх голов. Во всяком случае, убитых на сей раз не было.

Их и вообще не так уж много. За два с половиной месяца, прошедшие после захвата ХАМАСом власти в секторе Газа, палестино-палестинский конфликт так и не перерос в полноформатную гражданскую войну.

Взаимные взятия заложников, исход нескольких тысяч беженцев из Газы на Западный Берег, произведенный под прикрытием израильтян, а также захваты журналистов в Газе подлежат списанию в порядке местной специфики. Масштабы того, другого и третьего по ближневосточной мерке очень умеренны. Гораздо примечательнее, что спор религиозных экстремистов со светскими на глазах принимает форму административного размежевания. Чиновничество «оккупированного» ХАМАСом сектора Газа перестраивается по исламистским лекалам, заимствованным, видимо, в дружественном ХАМАСу Иране. А на Западном Берегу с середины августа идет чистка аппарата от явных и предположительных хамасовцев. Несколько сотен чиновников уже лишились кормушек.

Де-факто в Палестине возникли два арабских государствоподобных образования. А именно: сектор Газа (почти 400 кв. км.; полтора миллиона жителей; собственной экономики нет; естественный прирост – без малого 4 % в год, где-то около мирового рекорда) и Западный Берег (около 6000 кв. км., два с половиной миллиона жителей; собственная экономика едва просматривается; естественный прирост – без малого 3 % в год)

Чтобы сохранить хотя бы символическое единство двух этих анклавов, Махмуд Аббас объявил, что внеочередные президентские и парламентские выборы, им же самим то ли назначенные, то ли обещанные, состоятся лишь тогда, когда его администрация восстановит контроль над Газой. В качестве соуса к этим декламациям как раз и организованы утечки о якобы готовности семидесятитрехлетнего Аббаса в этих выборах не участвовать, дав дорогу талантливой молодежи.

Кто над кем установит контроль, и кто в чем будет участвовать – вопросы будущего, и даже неизвестно, близкого или нет. А непривычная конфигурация палестинской жизни – явление сегодняшнего дня.

Палестинские арабы – вообще народ эксперимента, и очередной их эксперимент вызывает понятный интерес: не переменится ли теперь что-либо в правилах арабо-израильского спора, самого старого и, можно сказать, стержневого элемента во всем грандиозном кризисе Большого Ближнего Востока.

Надо сказать, что до тех пор, пока Израиль достаточно силен, чтобы отстаивать свое существование, единственная возможная схема решения этого спора останется той же, что возникла уже много лет назад.

Согласно вполне правдоподобным утечкам о сути проекта, предлагаемого сейчас правительством Ольмерта правительству Аббаса, суть его такова: между евреями и арабами производится размежевание по этнической границе, т.е. в основном по линии арабо-израильского перемирия 1949 года (условно называемой также «границей 1967 года») с небольшими поправками – к Израилю отходит часть Восточного Иерусалима и примыкающие к нему земли с крупными еврейскими поселениями; Палестинское государство взамен получает арабонаселенные районы Израиля; а мелкие еврейские поселения, разбросанные по Западному Берегу, ликвидируются.

Это практически та же схема, что обсуждалась еще в 90-е годы, когда возникала Палестинская автономия, она мало чем отличается и от плана израильского премьера Эхуда Барака, предложенного Ясеру Арафату семь-восемь лет назад, как раз накануне «интифады Аль-Акса».

Эту же схему односторонним порядком  частично осуществил Ариэль Шарон, выведя израильских поселенцев из сектора Газа. В короткой перспективе это событие морально укрепило палестинских экстремистов и конкретно ХАМАС, стратегически же - стало частью неизбежной работы по размежеванию с арабами.

На что-либо большее, чем такой раздел, Израиль в нынешнем своем виде пойти никогда не мог и не сможет. Что же до палестинских арабов, то во всех своих прежних конфигурациях они этот план принять не смогли.

Абсолютную свою неприспособленность к миру показал режим харизматика Арафата. Ни нобелевская мирная премия, ни строительство Палестинской автономии, ни американские, арабские и европейские деньги, лившиеся вплоть до интифады потоком, ни беспрецедентная кротость израильтян, ни даже новая жена, так подходящая, чтобы встретить старость, не сломили дух человека-легенды.

Говорят, что, санкционируя в 2000 году террористическую интифаду, престарелый борец за свободу пребывал под свежим впечатлением сербско-косовского кризиса.

Бросая свой народ под ожидавшиеся им ковровые израильские бомбежки, под гусеницы израильских танков, а затем, как ему виделось – и под этническую чистку, великий палестинец надеялся, что за всем этим последует гуманитарная интервенция западных войск и такая независимость, которая будет ему по вкусу.

Если действительно надеялся, то ничего из этих видений не сбылось. Впрочем, доброжелатели Арафата полагают, что он в 2000-м просто поплыл по течению: боевые организации хотели не мещанского мира, а доброй войны, и противиться им – значило быть выкинутым на свалку.

Как бы то ни было, вплоть до арафатовой кончины довольно широко бытовало мнение, что он – все же самый конструктивный из возможных палестинских вождей. Потому что любой его преемник, не наделенный харизмой предшественника, еще больше будет на поводу у своего народа и в залог своей легитимности предъявит ему совсем уже беспримесный экстремизм и абсолютную недоговороспособность.

Понимали они или нет, но сторонники этой теории подразумевали тем самым, что палестинские арабы всегда и во всех ситуациях – безнадежные экстремисты и, следовательно, арабо-израильское примирение невозможно в принципе.

Эти соображения оказались неточны. Махмуд Аббас, два с половиной года назад севший на трон умершего Арафата, оказался, разумеется, правителем слабым, лукавым, однако и склонным к некоторому соглашательству. Вполне вероятно, что апокалиптические картины, так зажигавшие воображение предшественника, его скорее пугают.

А палестинская общественность, чувствуя в правителе слабину, не объединилась против него, а наоборот, раскололась. Видимо, апокалиптические сцены, устраиваемые сначала ею для израильтян, а потом отчасти и для нее израильтянами, начали отчасти приедаться.

Правда, прошлогодние парламентские выборы принесли относительную победу хамасовским конкурентам ФАТХа, но этот их успех определенно не стал полным разгромом фатховцев. Не покончил он и с настроениями некоторой умеренности в рядах палестинского актива, чуть заметно пробивающимися сквозь стандартную воинственную трескотню.

И вот теперь политическое размежевание перешло в фазу размежевания территориального и административного.

Превращение Газы в специальный заповедник для лиц, особо оголтелых, не только не затрудняет, а скорее облегчает вождям Западного Берега чуточку сдвинуться к здравому смыслу.

Слухи о неких компромиссах с израильтянами, то опровергаемые, то подтверждаемые аббасовским окружением, говорят о том, что ощущение некоего нового шанса этому окружению, при всей его раздробленности и малоуправляемости, все-таки не чуждо.

Правда, говорят, что палестинцы никогда не упускают шанса упустить свой шанс.