Евросоюз с превеликим трудом договорился о новой конституции. До последнего момента польский «двойной президент» - братья Качиньские – угрожал наложить вето на документ, к которому ЕС вернулся впервые после 2005 года. Польша боролась за политическое влияние: новые правила ставили принятие решений при голосовании в зависимость от численности населения стран-членов ЕС. Качиньские жаловались на потери своей страны во Второй Мировой войне и предлагали хитрую схему «квадратного корня», по которой у Польши было бы примерно столько же голосов, сколько у Германии, хотя немцев почти в три раза больше. В итоге Ангеле Меркель пришлось пригрозить, что документ просто примут без Польши, и Качиньские пошли на компромисс, но не на капитуляцию. Проект союзного договора был одобрен, но новые правила вступят в действие только через 10 лет (включая три года переходного периода).

Меркель заявила, что довольна результатами саммита, но это фрау канцлер лукавит, чтобы не расстраивать публику и, главное, не вызывать у нее разочарование в евробюрократии. А разочаровываться есть все основания, поскольку сейчас уже очевидно: никакой интеграции между Западной и Восточной Европой нет и не предвидится. На саммите Брюссель и Варшава сцепились не хуже Ющенко с Януковичем (хоть и сохраняли при этом более дипломатичные мины), и это не единичный случай, а общая тенденция. Можно вспомнить и «польское мясо», вдруг превратившееся в стратегическую проблему для всего Евросоюза, и историю с Бронзовым солдатом, которая в старой Европе вызывала не меньшее отвращение, чем в Москве, но с которой ЕС ничего не смог сделать, т.к. пришлось бы сдать «своих». Понятно, что и дальше будет в том же духе.

Чуда не произошло – войдя в ЕС, Восточная Европа не стала в одночасье с Западной. Даже экономически – что делают в Евросоюзе Румыния или Болгария, не очень понятно. Но главное: мировоззрение у новых оказалось решительно не старо-европейским. Как быстро выяснилось, страны бывшего Варшавского договора совсем не сильно отличаются от всей постсоветской глубинки – та же дремучесть, те же ксенофобия и гомофобия, те же радикал-националистские настроения (у некоторых – еще и с плохо завуалированной симпатией к нацизму), тот же фундаментализм, та же неприязнь к отдельному человеку и далее по списку.

Расширение Евросоюза основывалось на убеждении, что, войдя в Шенген, Польша, Прибалтика и проч. волшебным образом преобразятся и станут такими же развитыми и политкорректными, как Франция с Германией. Фига. Это, конечно, не представляло секрета и раньше. Но уж больно хотелось втащить их в ЕС - чтобы нагадить России. Многие из этих стран и, прежде всего, Польшу Россия и Западная Европа перетягивают друг у друга уже не одно столетие, и когда возникла возможность взять в свою орбиту земли аж до Бреста и Псковщины, Брюссель перестал рассуждать логически. Возможно, Россия в схожей ситуации повела бы себя не адекватнее, но на этот раз голову потерял Евросоюз.

Больше смысла было, как теперь понятно, в идее Чубайса о либеральной империи. Вместо того, чтобы пытаться окончательно лишить Россию имперского статуса (и нарваться сейчас на реваншизм), Брюссель мог бы оставить Восточную Европу в покое, а значит, в сфере влияния Москвы, увязав это с движением РФ к демократии. В таком случае Россия продолжила бы приглядывать за постсоветским пространством – работа для нее привычная, – а заодно обеспечивать на нем (в т.ч. и у себя) неторопливые, но реальные реформы, через которые только и можно прийти к европейской модели общественного устройства. Увы, Чубайса эта мысль посетила слишком поздно.

Единственным выходом сейчас видится создание внутри ЕС VIP-клуба, в рамках которого и будет идти реальная интеграция. Но двигаться к общему квазигосударству при этом продолжат только те страны, которые действительно близки ментально, а ЕС в своем нынешнем виде останется зоной общих, самых обтекаемых деклараций. Т.е. превратится в еще один мертвый блок вроде НАТО, членство в котором бессмысленно, но престижно. Тогда в него можно будет принять не то что Польшу с Румынией, но даже и Украину с Турцией (особенно учитывая, что членство в ЕС не означает автоматического членства в Шенгене): они будут ощущать себя частью «единой Европы», а Европа, осознавшая свои реальные границы, продолжит объединяться без их участия.