В России снова стала актуальной национальная тема, причем сразу по двум причинам. На Ставрополье продолжается конфликт из-за убийства двух студентов славянского происхождения. В четверг прокуратура объявила, что задержала убийцу, который предположительно оказался русским, а не чеченцем, однако пока единственное доказательство – арестованный похож на фоторобот убийцы. Серьезно публику это еще ни в чем не убедило. В Москве же городские власти неожиданно объявили чуть ли не крестовый поход против мигрантов. Юрий Лужков очень эмоционально расписал, какой вред городу могут нанести «лишние люди», а его пресс-секретарь Сергей Цой позже прямо признал, что городская политика здесь противоречит федеральной. «И не может не противоречить, потому что все регионы в России разные, и не надо грести нас всех под одну гребенку», - присовокупил он, пояснив заодно: «Мэр Москвы никогда не будет действовать ради всеобщего одобрямса во вред жителям столицы».

Все это вызывает смутное дежа вю. Ставропольская история похожа на Кондопогу, и не только по общему ходу событий (от драки через убийства к погромам). И там, и там, как это ни парадоксально - этническая контактная зона: Карелия, в отличие от Ставрополя, далеко от Кавказа, но это делает ее особенно привлекательной для тех, кому на Кавказе по каким-то (не обязательно мрачно-криминальным) причинам жить не хочется. Однако в обоих случаях интеграция была пущена на самотек – и не дала достаточного результата. Хотя и в Карелии, и на Ставрополье значительная часть диаспоры и коренного населения уживаются друг с другом нормально, с обеих сторон хватает «пассионариев» (особенно среди молодежи), которые с превеликим удовольствием портят друг другу жизнь, что в бизнесе, что просто на районной дискотеке.

Что касается Лужковской «борьбы с ухарями», то это действительно попытка поставить крест на федеральной миграционной политике последнего времени. Политика эта и была, выражаясь деликатно, непоследовательной: Кремль и правительство то начинали разрабатывать целевые программы и увеличивать квоты на мигрантов, то вдруг принимались бороться с несчастными торговцами на рынках – едва ли не самой безобидной, но и самой заметной категорией приезжих (наряду с дворниками). Но в нынешнем варианте это полный откат к воинствующему популизму – собственно, ничего больше в затее Лужкова и нет, ясно, что реально возвращать московских дворников в Ташкент или Душанбе никто не собирается.

Таким образом, со стороны общества можно наблюдать рост агрессии и прочие милые вещи, которые возникают в отсутствие нормальной интеграции. А со стороны власти – желание поддерживать все эти эмоции, поскольку это самый простой способ срезонировать с публикой и завоевать ее поддержку, в том числе и в том, что с миграционной политикой не связано, но самое главное – на выборах. По крайней мере, пока дело обходится без Поткина и прочих организованных националистов – хотя нет ничего хорошего в том, что московская мэрия играет на поле ДПНИ. А на Ставрополье хватает своих общественных организаций, хотя они менее идеологизированы, чем «пни». Пока - менее идеологизированы.

Единственный реальный успех последнего времени – что погромы, подобные кондопожским, у нас научились предотвращать. Правда, в Ставрополье перед этим была еще и массовая драка, и вообще, одними успехами ОМОНа проблему ксенофобии не решить. Здесь нужны серьезные вещи – программы отбора мигрантов (можно было бы поучиться, например, у Канады или Новой Зеландии), нормальные механизмы контроля (а не бюрократические монстры, заточенные под добывание взяток), и самое главное – поддержка публики. Толерантность – заезженное слово, но без него никуда.

Мы ко всему этому все еще не готовы. Страусиная политика здесь не поможет – можно сколько угодно прятать голову в песок, игнорируя проблему, однако она от этого не исчезнет. А уж поступать а-ля Лужков – это вообще разбрасывать на бензоколонке зажженные спички и надеяться, что не рванет. В посткондопожском затишье могло казаться, что ситуация сама по себе нормализовалась – но «авось», как обычно, не помог. Стоит, кстати, вспомнить и скинхеда, признавшегося в 37 убийствах, которые он совершал безо всякой Кондопоги, в абсолютно рутинном режиме – он, возможно, и "самозванец", но все равно тенденция тревожная.

Россия по-прежнему должна выработать для себя модель адекватного межэтнического взаимодействия, которую усвоят и власть, и общество. В противном случае и погромы, и репрессивные меры рано или поздно пойдут уже всерьез.