Весна нынче пришла в горы Грузии вместе с боевыми вертолетами, обстрелявшими ночью 11 марта пару сел в Кодорском ущелье и повредившими при этом здания «правительства Абхазии в изгнании». Слава Богу, обошлось без человеческих жертв. Но новый сезон 2007 года обещает быть жарким. Наблюдатели единодушно отмечают, что снега уже сошли, а значит, поля возможных боестолкновений доступны даже в высокогорье.

Эта тональность звучит крайне настораживающе, поскольку выглядит как подготовка общественного мнения к грядущему «размораживанию» конфликтных зон в Грузии. И проблема заключается в том, что сейчас ни России, ни самой Грузии это, похоже, совершенно не нужно. Свидетельством тому служит хотя бы тот факт, что официальный Тбилиси воздержался от привычных обвинений в адрес Москвы (хотя спикер парламента мадам Бурджанадзе все-таки заметила, что вокруг Грузии не так много стран, располагающих боевыми вертолетами, способными вести прицельный огонь в ночных условиях). Точно так же и Москва не стала намекать на возможную причастность грузин к этой провокации (хотя МИД РФ не удержался и заявил, что инцидент стал результатом ввода грузинских войск и размещения в Кодорском ущелье так называемого «абхазского правительства в изгнании»). Вместе с тем главы дипломатических ведомств двух стран в телефонной беседе высказали озабоченность обострением ситуации, «которое может еще больше осложнить процесс грузино-абхазского урегулирования».

Такая обоюдная озабоченность вызвана, по-видимому, тем, что ни Москва, ни Тбилиси не хотят повторения прошлогоднего обострения двусторонних отношений, которое только-только начало рассасываться. Дело в том, что, по законам жанра, новая эскалация должна быть более серьезной, более острой, а значит – более опасной и менее поддающейся контролю и управлению. В этом случае грузины должны будут пойти дальше, нежели арест «агентов Кремля»; придется формально предъявлять России обвинения в агрессии, вплоть до официального обращения в Совбез ООН. Соответственно, Россия вынуждена будет ответить не простым отзывом посла «для консультаций», а разрывом дипотношений, окончательным перекрытием границ и т.п. В результате конфликт между двумя государствами перейдет на новый качественный уровень, обретет собственную динамику, в него будут вовлечены многочисленные внешние силы. А в этом стороны никак не заинтересованы, поскольку ни одна из них не способна гарантировать благоприятного для себя исхода дела.

Конечно, теоретически можно было бы предположить, что развитие событий по такому сценарию могло бы заинтересовать Саакашвили и многих из его покровителей на Западе. Учитывая процессы сближения Грузии с Турцией, Казахстаном, Украиной, резкая эскалация конфликта с Россией могла бы поставить эти государства перед необходимостью выбора. А если в этот драматический (особенно для Казахстана) момент им была бы предложена западная поддержка в обмен на понимание позиций Тбилиси и соответствующее дистанцирование от Москвы, то стало бы возможным нанести весьма ощутимый удар по российским интересам в отношениях со стратегически важными соседями.

Но такая драматургия выглядит не очень убедительно и в любом случае превращает Закавказье в слишком горячий очаг напряженности со слишком большим количеством неизвестных. Хотя, повторяю, на Западе наверняка нашлось бы немало охотников подсунуть такую свинью путинской России.

Однако наиболее реальные силы, заинтересованные в «еще большем осложнении грузино-абхазского урегулирования», а заодно и российско-грузинских отношений, находятся, скорее всего, в Абхазии. Ситуация там, по-видимому, далека от идиллии. Глубокий раскол в обществе, ставший совершенно явным во время президентских выборов, не преодолен до сих пор. Острая внутренняя борьба, нашедшая свое отражение и в недавних выборах местного парламента, не утихает. Надежды на вхождение в состав России тают. В этих условиях перспективы возвращения в «грузинскую семью» - на максимально выгодных условиях, безусловно, - наверняка растут. И тут как раз весьма кстати оказывается «косовский прецедент», но не с точки зрения получения права на окончательное отделение от Грузии, а напротив, с точки зрения расширения понятия «автономия в составе Грузии». Не исключено, что немалому числу абхазов весьма заманчивой может показаться формула, разработанная для Косово, включающая в себя право на собственные вооруженные силы, а также полноправное представительство в международных организациях, включая ООН.

Подобное решение, в принципе, может устроить и грузин, и Россию. Более того, эта же формула может оказаться пригодной и для югоосетинской ситуации. Конечно, все надо «обдумать хорошенько», согласовать детали, адаптировать косовскую формулу к конкретным реалиям. Но это – возможный выход из затянувшегося тупика.

Выход, который наверняка не устраивает тех в непризнанных республиках, кто напрочь связал свою судьбу с идеалами независимости и с ролью российских форпостов на границах враждебной прозападной Грузии. И именно они вполне могли пойти на провокацию в Кодорском ущелье. Если это так, то Москве и Тбилиси предстоит непростая работа: грузинской стороне необходимо проявить максимум сдержанности, чтобы ни словом, ни делом не дать противникам процесса урегулирования поводов для эскалации конфликта. В частности, речь идет о контроле над полупартизанскими формированиями на границах Мегрелии и Абхазии.

А России следует помочь прагматикам в абхазском (да и в югоосетинском) руководстве как можно быстрее изолировать и вывести из активной игры наиболее последовательных и влиятельных «индепендентистов». На этой основе «косовский прецедент» вполне позволит формально сохранить территориальное единство Грузии, а также может оказаться приемлемым для интересов РФ в Закавказье – при обязательном условии закрепления нейтрального статуса грузинского государства, желательно федерального. Федеративная Республика Грузия - ФРГ - звучит совсем неплохо, даже для уха гордых грузин.