Во многих комментариях по итогам минского саммита СНГ проводится его сопоставление с рижским саммитом НАТО, поскольку два важных мероприятия проходили одновременно и практически по соседству. Однако представляется, что было бы правильнее рассмотреть встречу в белорусской столице в связи с предшествовавшими ей переговорами в верхах Россия-ЕС в Хельсинки. Ведь и Минск и Хельсинки имеют непосредственное отношение к России, ход и исход этих мероприятий во многом определялись именно российской политикой, и они в целом были расценены как неудачные для Москвы.

В чем же видятся неудачи? В том, что в Хельсинки не удалось начать переговоры по новому соглашению ЕС с РФ, а в Минске были сорваны планы реформирования СНГ. В чем причины? В том, что Россия не учла упорство поляков и нежелание Брюсселя ломать их «через колено» ради углубления связей с Москвой, переоценила свою собственную привлекательность в глазах европейцев, решив, что на предварительных переговорах в Лахти сделано достаточно. А причина неудачи в Минске видится в высокомерии Москвы и соответствующем ему неумении выстроить такую систему отношений на постсоветском пространстве, которая была бы реально выгодна российским соседям.

Вроде бы все верно. Варшавское вето, наложенное между эпизодами в Лахти и Хельсинки и не преодоленное финской дипломатией и брюссельской бюрократией, обесценило появление президента Путина на саммите. Получилось, что он попросту проехался впустую. Но такую оценку можно вынести, только если исходить из предположения о том, что Путин ехал в Хельсинки именно для того, чтобы формально открыть переговоры о новом соглашении с ЕС. А так ли это на самом деле?

Почему бы не предположить, что для Кремля демарш Польши не был неожиданностью, равно как и безрезультативность попыток уговорить Варшаву отозвать свои претензии? Призывы нынешней польской администрации к выработке единой европейской энергетической политики и давлению на Москву с целью принудить ее ратифицировать Энергетическую хартию звучат регулярно. И было бы наивно думать, что Польша откажется от возможности самоутверждения на европейской арене.

Но ведь Энергетическая хартия – это настоящий камень преткновения в российско-европейских отношениях, и Польша тут ни при чем. Она только актуализировала эту проблему, обострила ее и намертво привязала к новому соглашению РФ-ЕС. Нет принятия Хартии Россией – нет нового соглашения. Что не устраивает Россию в Хартии? Отсутствие гарантий доступа российских капиталов к европейским активам. То есть, на сегодняшний день выходит, что наличие таких гарантий – это главное препятствие для выработки нового всеобъемлющего соглашения с Европой. Чей это вопрос? Европы. Мяч на ее стороне, и совершенно не исключено, что польское упорство маскирует тот факт, что ЕС не успел подготовить требуемые Россией условия энергетического сотрудничества.

На это указывают слова главы Еврокомиссии Жозе Мануэла Баррозу, подтвердившего планы по разделению бизнесов по добыче, транспортировке и реализации газа в европейских компаниях. Подобное разделение и направлено на то, чтобы, с одной стороны, иметь возможность допустить российский «Газпром» к европейским активам, а с другой – не дать ему контроля над стратегическими объектами. Иначе говоря, Европа решает ту же проблему, что и Россия, тоже вынужденная постепенно подгонять свои энергетические структуры под требования европейского рынка.

Таким образом, получается, что новое соглашение с ЕС будет разрабатываться с учетом новых реалий, формирующихся в Европе. Пока их нет – не будет и соглашения. И правильно! В таких делах спешить нельзя. Но вот Польша тут все-таки ни при чем. Ее требование единой европейской энергетической политики справедливо, но содержание этой политики будет определяться на основе учета российских интересов в большей степени, нежели польских амбиций. А значит, саммит в Хельсинки неудачным для России называть вряд ли стоит. Главное – не путать реальные цели и возможности с надеждами и завышенными ожиданиями.

То же самое относится и к Минскому саммиту СНГ. Чего от него можно было ждать? Того, что в результате реформирования Содружество в одночасье превратится в суперпродвинутую военно-политическую и экономическую интеграционную группировку? Вряд ли. Наиболее емко итоги форума выразил президент Назарбаев, который заметил, что «СНГ никому не мешает».

Так неужели за этим Путин ездил в Минск? Отнюдь нет. С точки зрения логики энергетической политики главное достижение здесь – соглашение по «Белтрансгазу». Покуда Европа занимается разделом своих газовых активов, «Газпром» продолжает процесс концентрации таких активов на просторах СНГ. И белорусская газотранспортная система имеет стратегическое значение. Причем ее ценность тем более велика, что она может использоваться не только для транспортировки российского газа, но и каспийского и иранского – именно об этом президент Лукашенко недавно вел предметные переговоры в Иране. И если сделка по «Белтрансгазу» состоится, то Россия получит контроль над планирующимся коридором Иран-Балтика (напомним, что участок от Ирана до Армении «Газпром» уже прикупил).

А причем тут СНГ? Да ни при чем, вроде Польши. С той разницей, что СНГ «никому не мешает».