Конец ноября 2006-го года оказался очень примечательным временем для российской внешней политики: только Владимир Путин вернулся из поездки во Вьетнам, где у него было сразу две миссии (участие во встрече на высшем уровне АТЭС и переговоры с вьетнамским коллегой), как в завершающую фазу вступила подготовка к саммиту Россия – ЕС. Именно в такой, очень выгодной системе координат «Восток-Запад» существует сегодня российская дипломатия, что, несомненно, повышает её эффективность.
Когда Владимир Путин и вьетнамский президент Нгуен Минь Чиет общались с журналистами после переговоров, кто-то из аудитории корреспондентов вспомнил, что в год российского председательства в «Большой Восьмёрке» Вьетнам председательствует в АТЭС. Действительно у этих двух организаций много общего – и та и другая являются фактически дискуссионными клубами, где обсуждаются судьбы мира. Правда, «Восьмёрка» - место дискуссий лидеров ведущих держав, а встречи АТЭС становятся поводом собраться и поговорить для руководителей, министров и лидеров делового мира азиатско-тихоокеанского региона, уже пару десятилетий являющегося двигателем мировой экономики.
Время от времени здесь появляются планы усиления интеграционных процессов, например, на этот раз в Ханое речь шла о перспективах создания зоны свободной торговли. Но это пока всё больше разговоры, а совещания АТЭС – мероприятия больше символические. Для России участие в них становится важно в качестве подтверждения того, что её внешнеполитические перспективы направлены не только на Запад, но и на этот пестрый регион, где тон всё больше задают Китай и азиатские «тигры» во главе с Южной Кореей.
На переговорах же с вьетнамским президентом Владимир Путин решал куда более конкретные, практические вопросы, вроде судьбы полезного и Москве и Ханою «Вьетсовпетро». В итоге договориться удалось, и, думается, что не последнюю роль здесь сыграл положительный опыт сотрудничества между двумя странами. С этой точки зрения любопытно, что, пользуясь поездкой на встречу АТЭС, и Джордж Буш расширил свою программу во Вьетнаме. При том, что американский лидер также говорил приятные вьетнамскому уху протокольные фразы об успехах страны в последние годы, о вьетнамо-американской войне в формально коммунистическом Вьетнаме всё равно не забывают.
В Европе тоже сильна историческая память. Правда, здесь чаще с опаской вспоминают, как Россия на протяжении последних трёх столетий, постепенно всё больше осознавая свою силу, по завету Петра Первого стремится на Запад, мало считаясь с опасениями и соображениями грандов Старого Света. Такими опасениями можно объяснить нынешние сомнения европейцев в необходимости развития сотрудничества с Россией. Конечно, существует дежурный аргумент: мол, Россия чужда западноевропейской демократии, и поэтому европейская общественность хочет «перевоспитать» Москву, требуя, например, подписать Энергетическую хартию или, как это было год назад, субсидировать Украину газом.
При этом от рассмотрения европейцев странным образом словно ускользает тот факт, что сотрудничество это имеет экономическую природу и поддаётся расчёту в терминах прибыли для двух сторон. Именно так считать умеют китайцы, которые охотно купят у России всё, что не купит Европа. Впрочем, для России свет на Китае клином не сошёлся. Чтобы в этом убедиться, можно опять вспомнить нынешнюю поездку Путина во Вьетнам, на протяжении своей истории всегда пытавшийся не поддаваться давлению могучего северного соседа.
Официальный Ханой и сегодня старается демонстрировать независимость от Пекина, а Москва, крепя партнёрство с Вьетнамом, получает плацдарм для закрепления в Юго-Восточной Азии: по итогам визита Путина во Вьетнам стало известно, что российские нефтяники и газовики вместе со своими вьетнамскими коллегами планируют не ограничиваться лишь разработкой континентального шельфа Вьетнама. И если совместные планы в Тунисе – это дело скорее отдалённой перспективы, то вот месторождения Мьянмы могут уже скоро оказаться доступны.
Тут ситуация, кстати говоря, очень любопытная. Объективно говоря, авторитарный режим местные месторождения почти совсем не разрабатывает, всячески ограничивая экономическую активность в стране. Сейчас международное сообщество, критикуя бирманских правителей, в качестве одного из основных требований демократизации требует либерализации в сырьевой отрасли, словно почти пятьдесят миллионов жителей азиатского государства от этого сразу станут счастливее. Россия же с Вьетнамом имеют все шансы быстрее успеть к разделу этого пирога. Тем более что и Москву и Ханой та же международная общественность также любит упрекнуть в слабости системы народовластия…
Ещё в девятнадцатом веке политэкономисты, начиная, пожалуй, с Фридриха Листа, писали, что, занимаясь собственным экономическим развитием, Россия может затем стать сильным игроком на рынках Востока – в силу своего географического положения. За прошедшие полтора века тезис этот стал ещё более очевиден – по итогам переговоров во Вьетнаме российский и вьетнамский президенты объявили, что сотрудничество планируется масштабное и будет включать в себя совместные работы даже в сфере телекоммуникаций. Похоже, что в пользу России может сыграть столь часто озвучиваемый в последнее время фактор «лидера развивающегося мира». Это у нас критики режима Путина любят поворчать, что Россия к развитым странам не относится. Скорее всего, они правы, но плохо ли это – большой вопрос. Ведь даже западные специалисты нередко признают, что группе, которой развитые страны сегодня всё чаще проигрывают конкуренцию и которую принято обозначать термином «развивающиеся государства», принадлежит будущее. Россия же сегодня это всё больше настоящий мост между развитым Западом и развивающимся Востоком.
дизайн инерьера квартиры-студии