Российское общество становится все беспокойнее. Еще толком не улеглись страсти вокруг Щербинского, как пошла новая волна протестов – на этот раз против строительства нефтяного трубопровода на берегу Байкала. В пятницу манифестации состоялись в целом ряде российских городов, от Москвы до Северобайкальска и Иркутска (там митингов было уже три). В попытках не допустить проведения акции московские власти даже произвели на свет небольшой шедевр канцелярского мышления – префектура рекомендовала воздержаться от акции из-за опасности оползней на Воробьевых горах. Правда, прямого запрета не воспоследовало, так что на смотровой площадке МГУ все-таки смогло собраться около пяти сотен человек с плакатами «Транссмерть, руки прочь от Байкала!» и «Байкал дороже нефти!».
Причиной скандала стал план трубопровода Восточная Сибирь – Тихий океан (ВСТО), предложенный «Транснефтью». По предложению компании, нитка нефтепровода Тайшет-Находка будет протянута прямо по берегу озера Байкал – в 800 метрах от воды, а местами и еще ближе. Проект поддерживают центральные власти, которые прекрасно понимают фундаментальное значение ВСТО для экономики страны, да и для всего мирового расклада сил: энергетика и, прежде всего, нефть - главная козырная карта России в большой политике. Через Ростехнадзор проект трубопровода буквально продавили – после первого, отрицательного вердикта экспертный совет разбавили сразу 34-мя новыми участниками. Пункт об охранной зоне Байкала исчез из новой редакции Водного кодекса. Местные власти и вовсе были просто поставлены перед фактом.
Сторонники трубопровода напирают на то, что это единственный экономически целесообразный проект, а также на беспрецедентные меры безопасности – схему «труба в трубе», укороченный размер сочленений и прочую конструкторскую мистику. Кроме того, по выкладкам проектировщиков, в случае аварии нефть остановят боновыми заграждениями, и в озеро попадет не больше 170 кг топлива – а, как заявил президент «Транснефти» Семен Вайншток, только со стоком реки Верхняя Ангара в год в Байкал попадает 130-190 т. нефти, это 500 кг ежедневно.
Особенной живостью аргументация защиты не отличается, основная ставка сделана на административный ресурс. Противники трубы критику дают куда более колоритную и разнообразную. В частности, указывается, что труба все равно не выдержит ни прямого теракта, ни землетрясения больше 7-8 баллов, а только 12-балльных здесь было два, в 1725-м и 1957-м годах. Район Прибайкалья и в принципе известен своей сейсмической неустойчивостью. К тому же никто не может гарантировать, что обойдется без незаконных врезок в трубу, при которых уже ни о какой экологии речи не идет. Совсем уж пытливые критики, вроде главы «Союза зеленых» Алексея Яблокова, находят у упрямства властей политические причины – такой проект не даст трубу строптивой Якутии.
Такие дебаты, тем не менее, лучше оставить профессионалам. Основная мысль в любом случае споров не вызывает – трубу на Байкале строить нельзя, не рискуют такими вещами. Два основных альтернативных проекта, предложенных экологами, предполагают перенос трубопровода всего на 50 или 120 км, и очевидно, что сделать это надо, тем более что вряд ли такой ход разорит "Транснефть" - общая длина ВСТО должна составить 4130 км. В этом есть и экономическая целесообразность – уже ясно, что в XXI веке вода будет очень востребованным ресурсом, а в Байкале 20% всех мировых запасов пресной воды. Впрочем, и этот довод здесь явно избыточен - правда, не для властей с «Транснефтью».
Под петицией в защиту озера подписалось 73 депутата. Единоросс среди них, однако, был только один, и инициатива ушла в песок. Протестное движение держится прежде всего на людях, далеких от власти – и держится пока неплохо. Акции во всех городах собирают от 500 до 5 тысяч человек, а под соответствующей сетевой петицией подписалось уже около 30 тысяч человек. Протесты поддержал и целый ряд российских рок-звезд во главе с «Чайфом».
Именно эта активность является пока главным итогом всей байкальской истории, причем итогом положительным вне зависимости от судьбы трубопровода. В последние годы стало общим местом сокрушение по поводу того, что наш современник – апатичное создание, предпочитающее Петросяна любым гражданским и духовным усилиям. Однако нынешняя история стала очередным – и уже не первым – примером того, что и российское общество способно действовать «по-европейски», адекватно защищая то, что оно расценивает как свои интересы (причем не только материальные). Конечно, масштаб выступлений мог бы быть и повнушительнее – но динамика явно позитивная. К тому же эффективность гражданских механизмов, в конце концов, определяется не грандиозностью демонстраций – здоровый социум не тот, который кладет на борьбу все свои силы, а тот, для которого отстаивание своих прав является нормальной рутиной. Нынешняя история началась сразу же вслед за делом Щербинского, и это обнадеживает. Возможно, если бы наши политические активисты всех мастей меньше баловались схоластическими кричалками и больше думали о реальных проблемах страны, на неповоротливость российского общества вообще не приходилось бы жаловаться.
Многое теперь зависит и от того, как власть среагирует на общественный протест. С Щербинским проблем не возникло, но это и понятно – ничьих интересов он сам по себе не затрагивал, а «Единая Россия», оседлав протестную волну, получила четкую пиар-выгоду. С Байкалом ситуация сложнее – речь идет о больших деньгах и большой политике. Пиар-выгода по-прежнему несомненна: защитить Байкал для любого кандидата в преемники было бы полезнее трех реформ оборонзаказа и дюжины нацпроектов. С другой стороны, речь идет о нефти, а энергетические аргументы в последнее время определяют нашу госполитику, все остальное - вторично. В сущности, защитники Байкала протестуют как раз против этого, показывая, что для них есть вещи, которые они ставят заведомо выше потока нефтедолларов. Идея для нынешней России весьма непривычная, но это не значит, что она проигрышевя, и уж совсем не значит, что - плохая.
