Субботние протесты во Франции до мая 1968 года, может, еще и не дотягивают, но мало не кажется никому. Шедшие в последние недели по нарастающей акции студентов в итоге собрали, по данным организаторов, 1,3 млн. человек. Полиция, правда, регулярно урезает цифру в два с половиной раза (ее оценка – 500 тысяч), однако и более достоверное среднее арифметическое тоже впечатляет. Возмущались правительством в 160 городах Франции, а также в 51-м университете из 84-х, причем 16, включая Сорбонну, закрыты вовсе.
В самом Париже митинговало 300 тысяч человек (80 тысяч – по данным полиции) – плотное шествие раскинулось на 5-8 километров, по оценкам очевидцев. В Париже пошла и основная заваруха: ближе к вечеру в Латинском квартале начались классические уличные столкновения со всей атрибутикой – камнями, "коктейлями Молотова", поджогами машин и магазинов с одной стороны, и слезоточивым газом, дубинками и водометами – с другой. При этом основная часть демонстрантов, хоть и скандировала «Resistance!», вела себя мирно и к семи вечера спокойно разошлась по домам, на рожон лезла относительно небольшая, хоть и активная группа участников. 167 человек в итоге задержали, ранения получили 34 полицейских и 18 демонстрантов.
Сейчас к протестам подключились не только студенческие профсоюзы, в результате чего лидеры протестов выставили правительству ультиматум: де Вильпену сотоварищи дано 48 часов на отмену спорного закона, после этого пусть пеняют на себя – будет общенациональная забастовка. Пенять на себя премьер согласен, несмотря на существенное падение своего рейтинга – сейчас его поддерживают 37% вместо 43% избирателей – и общественное недовольство законом, отменить который хотят уже 68% вместо 55% французов. Протесты и лобовые столкновения, похоже, продолжатся по графику – 21 и 23 марта.
Самая простая точка зрения на происходящее доносится центральными российскими телеканалами, и она проста и приятна, как и подобает материалу центральных телеканалов. Загнивающая Франция (как обычно, олицетворяющая Европу) опять захлебывается в потоке социальных проблем, и карачун для бюргерской утопии уже брезжит на горизонте. Характерно, однако, что при этом в новостных сообщениях за общим злорадством нет четкой позиции по поводу того, что, собственно, происходит – это происки министров-капиталистов или социалисты обнаглели? Задача для центральных телеканалов выходит и в самом деле слишком серьезная, но чтобы понять смысл этих весьма знаковых событий, разбираться нужно именно с ней.
Понять, что происходит, сложно, поскольку действующих сторон в конфликте довольно много, да и происходит он в стране с весьма непростой ситуацией. С одной стороны одиноким бастионом высится власть: правительство де Вильпена видит 25%-ную безработицу среди молодежи, и ему это никак не нравится. С другой картина куда более пестрая. Основная масса протестующих – обычные учащиеся, которые видят в законе ущемление своих прав – как по сравнению с другими социальными и возрастными группами, так и в принципе по Конституции. Умеренные, однако, весьма плавно переходят в радикалов, которых среди студентов нигде особенно искать не надо. Именно радикалы вывесили над марсельской мэрией флаг «Антикапитализм», именно они исписали парижские стены лозунгами «Работа – это смерть», и именно они дерутся с полицией. Помимо горячих ребят из Сорбонны, однако, весомый вклад в провоцирование драк с полицией вносят те, кто об университете даже мечтать не пытаются. Все больше очевидцев указывают на то, что столкновения во многом завязывает арабская молодежь из предместий – та самая, которая уже жгла свои кварталы, а теперь активно вливается в студенческие марши протеста. Конструктивных целей у них по-прежнему нет, однако возможность стравливать негатив при помощи коктейля Молотова и «такой-то матери» они явно распробовали. Наконец, есть остальной народ, который во Франции уже много столетий не безмолвствует и теперь студиозусов с лицеистами тоже склонен поддержать.
Основной ошибкой де Вильпена называют то, что он связался с молодежью, фактически ее мощно дискриминировав. Ошибка действительно грубая – на любую дискриминацию западное общество реагирует очень плохо, а вдобавок хвост здесь прищемили самой активной социальной группе. Тем не менее, прокол лишь тактический: напряжение в стране зрело давно. Пафос "Первого канала" и "России", конечно, неуместен, однако вектор развития экономики во Франции все-таки направлен вниз, да и цифра в 25% безработных (пусть и среди молодежи) говорит сама за себя. Социальное государство, построенное европейцами в момент триумфа своего капитализма, начало проседать, когда у этого капитализма начались серьезные проблемы. Однако если правительство дозрело до того, чтобы сыграть в Тэтчер и развернуть страну направо, то общественность решительно не готова расставаться со своими привилегиями. В сущности, сейчас все зависит от того, что поддастся раньше – общество или экономика, причем вне зависимости от исхода нынешнего противостояния (предсказать который пока невозможно), стоит ждать продолжения: одна битва, вдобавок по такому мелкому поводу, проблему не решит.
России здесь ехидничать все же не над чем. Нашему правительству полезно посмотреть, как решительно можно проводить настолько непопулярные меры. Обществу стоит увидеть, как можно отстаивать свои права – речь не о хулиганстве кучки радикалов, а о сплоченном и осмысленном массовом движении в рамках закона. Уроки для профсоюзов не стоит и описывать, и даже нашим радикалам с силовиками есть, чему поучиться: первым – как защищать реальные, а не абстрактные общественные интересы, а вторым – как разбираться с массовыми протестами, не впадая при этом в совсем уж нецивилизованное усердие.
