Интерес рядовых членов общества к политической жизни связан с тем, что ее события влияют на самые разные стороны повседневного существования простых граждан: тому примером войны, экономические кризисы и даже акции значительно меньшего масштаба – реформы системы социального обеспечения или автострахования. Но помимо интересов шкурных, есть у такого любопытства еще один компонент, часто превращающий нас в «пикейных жилетов», любящих порассуждать о том, что «Меркель или, скажем, Блэр – это голова», а вот Буш... тоже, конечно, голова, но не такая, как Блэр или Меркель. Кажется, что не так далеко от этого находятся размышления о том, что и в какой момент должны были делать Наполеон или Александр Македонский, каковым раздумиям многие тоже предаются с жаром и с пылом.
Сходным образом события политики международной, часто с обыденной жизнью не связанные, тоже вызывают интерес многочисленных теоретиков, а главное, читателей, т.е. наиболее активной и образованной части общества. Не сходен ли этот интерес с эмоциями, определяющими наше неугасающее любопытство по отношению к событиям мировой истории, вызывающим подчас столь же резкие споры, как нынешние ближневосточные пертурбации? И потому не стоит ли оценивать современную реальность по тем же категориям, что и дела давно минувших дней – политическая история интересна только теми философскими уроками, которые она дает.
Одним из самых старых вопросов в связи с этим является соотношение целей и средств, точнее, возможность достигнуть чего-то благородного и общеполезного, используя не самые благовидные методы, а еще точнее – тончайшая граница между одним и другим. Когда, в какой момент методы становятся важнее цели и начинают ее собой заслонять? Пожалуй, именно с этой точки зрения нужно взглянуть на происходящее в Ираке и вокруг него. К тому же, не стоит делать вид, что все это чисто американская (и в меньшей мере, британская) проблема, а остальные, не участвовавшие в войне и, тем более, ее осуждавшие, смогут остаться в стороне. В том-то и дело – и это очень важный исторический урок, унаследованный от предыдущих веков – что «вас тут стояло». Развитие событий в Ираке обречено влиять на мировую политическую обстановку и нашу обыденную жизнь в течение многих десятилетий.
После 11 сентября было очевидно, что США должны действовать по двум направлениям. Во-первых, найти и обезвредить оперативный центр, спланировавший теракты, а во-вторых, адресовать политические проблемы Ближнего Востока, которые, помимо всего прочего, привели к возникновению в странах арабского мира такого антиамериканизма, который не снился даже тов. Сталину, не говоря уж о более мягкотелых гражданах (и это при том, что почти все правительства указанных государств являются активной американской клиентурой). Надо отдать американцам должное – болевые точки и цели интервенции они определили быстро и времени не теряли. Талибанский режим в Афганистане был свергнут (в скобках надо заметить, что и установлен он был с американской помощью; вспоминаются статьи в консервативной американской прессе начала 90-х, восхвалявшие бородатых мулл, которые наконец-то наведут порядок в многострадальной стране). Конечно, главных террористов поймать не удалось (что неудивительно, учитывая поддержку, которую им оказывает рядовое население исламского мира), но стабильную базу для развертывания операций они потеряли. Заметим, что косвенную выгоду от американской интервенции в Афганистан имела и Россия – очевидно, что через афганские тренировочные центры прошел не один северокавказский боевик.
Однако дальше начались сложности. С точки зрения прав человека, неоднозначным выглядело бессорчное задержание нескольких сотен взятых в Афганистане пленных и их транспортировка на базу в Гуантанамо, являющуюся в юридическом смысле черной дырой – там не действует даже американская юстиция, не говоря уж о прочих. И в связи с тем, что многие пленные оказались гражданами вполне западных стран, малоприятные сведения о тюрьме нового типа стали постепенно проникать за ее стены, и обнаружилось, что разные правозащитники вовсе не являются наивными глупцами, непременно желающими выпустить на свободу потенциальных террористов-самоубийц. В частности, выяснилось, что более 90% заключенных Гуантанамо были пойманы не американскими частями, а афганскими партизанами и в прямом смысле проданы американцам, выплачивавшим тогда неплохое вознаграждение за каждого пленного «талиба». Как и в старину, которую положено проходить в школе в разделе «Средневековье», такая практика привела к тому, что продать белым людям можно было любого случайного путника (желательно – бородатого). Некоторые из таких невезучих бородачей, не являющиеся гражданами Австралии или Англии, через несколько лет отчаялись выбраться из железных клеток и начали морить себя голодом. Тогда защитники демократии вспомнили уроки КГБ и приступили к принудительному кормлению заключенных. Безусловно, граждане, выступающие за уничтожение христианского мира и держащие при этом в руках автоматы, должны быть изолированы от общества и об их судьбе не стоит сожалеть. Но вот если среди них десятки или сотни (большинство?!) вовсе ни в чем не повинны, а им три раза в день вставляют трубки в пищевод, то не делает ли это всех нас, находящихся по эту сторону цивилизационного конфликта, немного причастными и немного проигравшими: ведь одолеть противника желательно, не превращаясь самим в зверей, а ежели мы стали озверевать уже на такой ранней стадии, то что же будет дальше? Особенно если учесть, что вряд ли удастся победить, не имея союзников в исламском мире, а Гуантанамо не очень способно возбудить дружелюбность даже тех мусульман, которые терпеть не могут т.н. исламистов. Кому еще несколько лет назад могло прийти в голову, что комиссия ООН (составленная из представителей дружественных к Америке стран) признает США виновными в систематических пытках, а представитель Вашингтона пошлет выводы этой комиссии куда подальше, опять-таки в стиле совершенно политбюрошном?
Все дело в том, что действовать на чужих территориях нужно вдвойне осторожно. Америка же это забыла или вовсе не знала. Благодаря историческому опыту общество по-разному относится к защитникам родины и агрессорам, даже если последние руководствуются самыми благими целями. С историческим опытом же не поспоришь – можно даже установить, насколько риторика американских неоконсерваторов сходна с идеологическими упражнениями британских колонизаторов, тоже несших свет цивилизации и освобождавших темнокожих варваров от тирании тамошних царьков-каннибалов. Что интересно – и цивилизацию действительно несли, и царьки некоторые были ох, как непрезентабельны (что твой Хусейн), так ведь все равно пришлось из всех колоний драпать и позволять им самим проходить через все стадии исторического прогресса. Память же «оцивилизованных» народов электрификацию да железные дороги, построенные пришельцами, почти полностью вычернула, а концлагеря да резиновые плантации оставила – и от одной ли присущей варварам неблагодарности?
Потому реакция общества на любое прегрешение американцев в Ираке является столь острой: напади иракские десантники на Лонг-Айленд, вряд ли самые изощренные правозащитники смогли бы убедить мировую прессу, что над пленными агрессорами нельзя немного поиздеваться, пусть и выходя при этом за рамки международных конвенций. Когда же что-либо малопристойное происходит на оккупированных американцами иракских территориях, то общественное негодование обрушивается на них, пусть даже все теракты, направленные против мирного населения и, тем более, мусульманских святынь, устраивают деятели «террористического интернационала», заинтересованные в том, как бы посильнее раскачать иракскую лодку, и готовые ради этого убить тысячи и тысячи. Историческая память прочно настаивает на том, что США не несли никакой ответственности за преступления Саддама – жившей в посудной лавке мерзкой крысы. Но вот убивший эту крысу слон (предположим даже, большой и добрый) отвечает за всю посуду, которую расколотил в ходе данного процесса и которую продолжает колотить ежедневно, будучи не в состоянии уничтожить объявившихся там мышей. Не лучше ли помочь слону выбраться из лавки? Но на сторону мышей ради этого становиться не стоит – мыши разносят много опасных заболеваний.
Опять же, американцы точно определили стратегическую цель – политическое реформирование арабского мира. Спорить здесь, кстати, не о чем. Положительные последствия такой реформы были бы неоценимы для всех, и для России тоже. Но с той ли страны они начали и теми ли средствами решили эту реформу проводить? Чем дальше, тем увереннее можно дать отрицательный ответ. Не стоит предаваться злорадству и считать, что геополическое поражение (а к тому все идет) потерпит одна Америка, а весь остальной Запад выберется из этой ситуации белым и пушистым. От развала Ирака и возникновения на его месте двух-трех исламистских государств (одно из них теоретически может объединиться с Ираном) плохо будет всем. Да и улучшение обстановки на Северном Кавказе (по сравнению с 2001 годом) отчасти связано с тем, что американцам удалось перекрыть или затруднить течение финансовых средств, оплачивающих всемирный террор. И живая сила противника несколько лет подряд направляется в Ирак, предпочитая умирать и убивать там, а не в Чечне. Трудно поддерживать войну в Ираке – но столь же недальновидно желать американцам поражения. Столь же недальновидно верить в то, что этого поражения не будет.
Нужно делать выводы и менять тактику. В 2001 году довелось написать, что общий антитеррористический фронт «северных держав» будет в итоге создан, но отнюдь не сразу и, скорее всего, не при нынешней американской администрации. Пожалуй, это как раз тот случай, когда хотелось бы ошибиться. Но не пришлось. Наиболее точным отражением неверности американской политики последних лет стал новый феномен: ранее, в эпоху Холодной войны, США почти всегда требовали повсеместного проведения свободных выборов – в результате к власти, как правило, приходили дружественные или хотя бы нейтральные по отношению к Америке режимы. Сейчас же во время избирательных кампаний политики почти всех мастей и народов почитают долгом пнуть США так или этак, а часто приходят к власти именно на волне антиамериканского популизма, который сам по себе глуп и непродуктивен и от которого российских деятелей и комментаторов хотелось бы предостеречь (и присущ он, что любопытно, именно людям, не имеющим об Америке никакого понятия).
Ошибки Америки в Ираке – повод не для злорадства, а для раздумий. Между их осуждением и животным антиамериканизмом – дистанция громадного размера. Прежнее несогласие не должно препятствовать совместному поиску выхода из сложной ситуации. Нужно над этими путями раздумывать, нужно предлагать варианты решения. Честное союзничество совсем не то же, что сателлитство, в котором расписались политики ряда стран, восторженно поддержавших иракскую операцию – и беззаконную и, в общем-то, безнадежную. Эти-то деятели теперь ничего предложить и не могут – только ноют, что их недостаточно наградили за радостную пробежку с задранными штанами в клубах пыли, поднятой 82-й воздушно-десантной дивизией.
Вопрос о том, как может Россия влиять на политику Запада – со стороны или изнутри – отнюдь не празден. Не только из-за нынешнего председательства России в «восьмёрке», а поскольку все мы теперь в одной лодке. Не потому, что в глубине души желаем быть полноправным Западом, а оттого, что наш общий противник считает Россию Западом, и в случае чего не помилует. К тому же ошибки последних лет нельзя повторять – американцы-то из Ирака могут уплыть, а Россия с Востоком будет граничить всегда. Если сумеет эти границы сохранить. И вообще сохраниться.
