Забавное совпадение. Не отшумели еще в наших СМИ многозначительные дискуссии о том, стоит ли, руководствуясь новым законом о борьбе с терроризмом, сбивать захваченный террористами самолет, как сенат США в то же самое время «перезагрузил» знаменитый Патриотический акт – тоже федеральный закон, и тоже антитеррористический. Два идеологически схожих документа в двух совсем разных странах, одинаково по разным причинам "повернутых" на почве комплексов собственной сверхдержавности. Два сокрушительных удара по мировому террористическому подполью. И отличный повод приглядеться к заморскому опыту и крепко задуматься, стоит ли отечественной контртеррористической мысли развиваться в уже избранном направлении.
Патриотический акт, напомним, появился в виде готовой законодательной нормы сразу после 11 сентября 2001-го года. Сразу – это в данном случае почти буквально. Из спорного законопроекта в один из столпов американского законодательства о госбезопасности Патриотический акт обернулся всего за ничего – Буш подписал закон уже 26 октября. Очень стремительно.
Антитеррористические меры Путина, озвученные после Беслана - отмена прямых губернаторских выборов и одномандатных округов, создание Общественной палаты - переваривались парламентом в законотворческие нормы все-таки чуть медленней. И это при том, что даже наши демократические оппозиционные «ультрас», и те углядели в беслановских мерах только один по-настоящему спорный с точки зрения Конституции момент (собственно, назначение губернаторов). В то время как в Патриотическом акте таких вот «бьющихся» с Конституцией самой свободной страны в мире моментов – не два и даже не три.
Еще бы им не быть, этим неоднозначным моментам, когда закон фактически разрешает прослушивать все телефонные переговоры граждан, отслеживать их действия в интернете, позволяет тайком обыскивать частные дома, арестовывать подозрительные счета. И все это чекистское счастье к тому же в процедурном смысле еще и абсолютно непрозрачно для общества.
Вот в этом месте я должен бы был написать жирное и мудрое НО. Чтобы вслед за этим НО поведать читателю, что, например, судья Одри Коллинз два года тому назад признал антиконституционной норму Акта о том, что экспертная поддержка террориста суть тождественна материальной его поддержке, или что другой судья, Виктор Морреро стукнул своим молоточком и убил еще одну статью Акта – о том, что государство без всякого суда может изымать у интернет-провайдеров персональные данные людей. Или что целых 8 штатов и почти четыре сотни городов официально выразили свое негативное отношение к Патриотическому акту как к душителю гражданских свобод. Наконец, есть в США и такие смелые города и местечки, власти которых просто запретили местным «бюджетникам», вплоть до полицейских, сотрудничать с федералами по поводу «негражданских» статей Патриотического акта.
Одним словом, ЗАТО в США демократия. И она, как справедливо отметил Владислав Сурков, в граждан этой страны «вбита гвоздями».
Но писать НО как-то не хочется. И дело даже не в том, что Патриотический акт все-таки принят практически в том же виде, что и существовал. Принят 89 голосами «за» при всего 10 против. Принят с загадочной что с точки зрения антитерроризма, что с точки зрения патриотизма, поправкой об ограничении продажи лекарств, содержащих метамфетамин (винтосодержащих, проще говоря). И какая, в конце концов, разница, если 12 каких-нибудь российских областей не будут высказывать своего «фи» по поводу антитеррористического закона, а 8 американских штатов - будут, если итог один и тот же.
Дело не в этом, совсем не в этом. Без разницы, что американский президент пойман на «постановке» импровизированных живых телемостов, а наш нет. Не имеет значения, что Бушу может сказать, что он - плохой президент, любой мэр любого американского захолустного городишки, а у российского чиновника от одного вида Путина случается в голове какой-то жутковатый коктейль из благоговения, восторга и страха. Совсем не принципиально, что американский судья может взять и выкинуть какой-нибудь пунктик из «вертикалеобразующего» федерального закона, а наш Валерий Зорькин вынужден искать доброчинные аргументы в пользу назначаемых губернаторов. Как, вполне возможно (наши правозащитники уж никак не менее шустрые, чем американские), он скоро будет их искать в поддержку сбиваемых самолетов.
Не тут лежит линия раздела.
Вся разница в том, что мы на один шаг отстаем. Что в тюрьмах наших пытают «ваххабитов» да и просто хулиганов без всяких на то антитеррористических законов, а Вашингтон «ваххабитов» не просто тоже пытает, но и еще элита Белого Дома уверена (и не стесняется эту уверенность публично выказывать): неграждан США пытать можно. Как недалеко отсюда до фашизма, того самого настоящего фашизма, который тщетно ищут российские демократы у нас в стране. Это как у Честертона, можно оставаться на одном и том же уровне добра, но нельзя оставаться на одном и том же уровне зла, непременно покатишься вниз. Или, если угодно, как в «Мама не горюй»: «водка сгубила очень много хороших людей». Патриотический акт – это уже такая условность, на которую администрации Буша в глобальном смысле плевать. Черта уже пройдена. Потому что если надо будет пытать, будут пытать. Если все так и дальше пойдет, со временем, все больше своих пытать.
Не бывает агрессивных по отношению к внешней среде стран, неагрессивных по отношению к собственным гражданам. Надо будет подслушивать граждан, будут. Нужно будет сбить самолет, собьют – и такое бывало. Без совершения каких-то патриотических актов.
Я тут вовсе не к той гениальной по своей свежести мысли, что Америка скатывается к фашизму. Просто мы эту черту не то что еще не перешли, но и даже переходить не собираемся. Российская власть реально хочет не условностей, а конкретных рамок. Пусть они кому-то покажутся и неправильными, но будет четкий список: что и как по закону можно делать. Путь честный. Увы, все коварство таких самоограничений и установок на новые четкие рамки как раз в том, что рано или поздно к такой контртеррористической водке привыкаешь и хочется больше. А нам, в отличие от США, за черту переходить нельзя. Мы не так сильны, чтобы мир простил нам "условности". Нам надо искать что-то другое.
