Всю свою историю человечество сталкивается с различными вызовами, угрожающие самим основам его существования, на которые ему приходится искать ответ. То это религиозные войны, то резкое ухудшение условий жизни низших классов в период промышленной революции, то коммунизм или фашизм.
Сегодня такой глобальной угрозой является терроризм. От его ударов не застрахованы ни благополучные западные демократии, ни неблагополучные окраины «Третьего мира». Пылающие башни Всемирного торгового центра стали символом невозможности избежать его угроз.
Соответственно научно-техническому прогрессу человечества прогрессировал и террор. На смену кинжалу Нечаева, динамиту народовольцев, револьверам эсеров пришли радиоуправляемые фугасы, грузовики смертников и газ зарин для атак в метро. Самым же мощным оружием террористов оказались гражданские самолеты, буквально одним движением штурвала конвертируемые в управляемые бомбы огромной поражающей мощи.
Соответственно новым «достижениям» террористов правительствам и обществу приходится решать новые нравственные дилеммы, делать моральный выбор в условиях, ранее неведомых.
После 11 сентября 2001 года перед многими странами – потенциальными мишенями террористов встал нелегкий вопрос, отвечать на который приходится вопреки желанию. Как быть с самолетами, захваченными террористами? Уничтожать ли их при первой возможности, или же не делать этого, не рискуя до последнего жизнями пассажиров?
Буквально на днях Государственная Дума приняла закон "О противодействии терроризму", позволяющий силам ПВО сбивать гражданские самолеты, если таковые оказались в руках террористов с разрушительными намерениями. И почти в это же самое время Конституционный суд Германии признал противоречащим основному закону страны аналогичную норму, утвержденную двумя годами ранее Бундестагом.
Сразу оговоримся, российский подход, вопреки обыкновению, скорее норма, а не исключение. Большинство стран твердо и недвусмысленно заявили, что жалеть пассажиров, ставших заложниками, точнее, сопутствующими жертвами террористов, не намерены. Но два различных подхода к одной и той же проблеме – налицо. Что важнее – сохранять жизнь невинных людей до конца или же жертвовать ими во имя спасения жизней куда большего количества людей?
В ситуации с «простыми» заложниками ответ очевиден. Выполнять требования террористов, поддаваться на их шантаж – нельзя. Буденновск нас научил этому нехитрому правилу, в Израиле уже давно являющемуся аксиомой, слишком дорогой ценой. После того как Черномырдин капитулировал перед Басаевым и прервал штурм больницы, выполнив все требования захватчиков, перед чеченскими боевиками навсегда замаячил соблазн повторения дерзкого рейда Шамиля. Уже через полгода после Буденновска Салман Радуев, которому лавры Басаева не давали покоя, повторил захват больницы - в Кизляре. Ему не удалось заставить Россию вновь встать на колени, зато удалось вполне успешно уйти вместе с заложниками. Трагедии в «Норд-Осте» и Беслане стали также логическим следствием успешного рейда на Буденновск или полууспешного – на Кизляр. Именно в этом, в недопущении прецедента, и состоит государственная мудрость, требующая не выполнять требований террористов.
Правда, следовать этой мудрости легко только в авторитарных странах. Там, где сильна демократия, там общественное мнение оказывает сильнейший нажим на власти, требуя сохранить жизни заложников любой ценой. Впрочем, когда при тирании террористы захватывают родственников или приближенных диктатора, то порой применяются двойные стандарты. Так сандинисты не раз освобождали своих товарищей из тюрем Сомосы в обмен на его людей.
Но, повторимся, до сих пор речь шла именно о заложниках. Пассажиры же захваченных самолетов таковыми в полном смысле не являются. Как говорил Черчилль, мудрость государственного деятеля заключается в том, чтобы различать степень зла и делать выбор между ними. Захватом самолетов 11 сентября 2001 года создан прецедент, невиданный в истории.
Одни утверждают, что если не пожертвовать жизнями пассажиров, то, в конечном итоге, погибнет значительно больше. Противники же могут привести в качестве антитезы пример с четвертым «Боингом», который, как известно, благодаря тому, что пассажиры вступили в схватку с угонщиками, не был направлен на Капитолий, а разбился в горах Пенсильвании. Представим ситуацию, когда «заложники» не просто обезоруживают террористов, но и освобождают связанных пилотов, или, в случае если весь экипаж перерезан, находится некто, умеющий водить самолет, а силы ПВО все равно сбивают уже безопасный самолет? 11 сентября террористы угнали четыре «Боинга», чтобы стать камикадзе. В одном случае им это не удалось. Значит, вероятность «самоосвобождения» пассажиров - 25%. Стоит ли лишать их последней надежды?
А если террористы просто хотят угнать самолет, чтобы улететь за границу, например, но на связь не выходят? Тоже сбивать? Мы видим, что вопросов, на которые трудно дать однозначный ответ, немало.
Безусловно одно - террористы, задумывающие угон или взятие заложников, должны ясно сознавать, что рассчитывать на слабость государства им не придется. Но также и обычные граждане вправе ожидать, что их жизни не станут разменными монетами в борьбе с террористами и не будут запросто списаны со счетов.