Что случилось с рынком? Он обвалился. Россия опять попала на первые полосы мировых новостей. Все персты указали на архитектора Нодара Канчели, у которого надысь обрушился аквапарк. Затем остыли и указали на директора рынка, который понастроил палаток на антресолях. Затем вспомнили, что здание было построено три десятка лет назад и с тех пор не ремонтировалось ни разу, а обслуживалось через пень-колоду. Кто виноват и что делать?
Архитекторы в один голос утверждают, что Нодар Канчели – исключительный мастер своего дела, и в том, что крыши падают, его вины нет. Канчели специализируется именно по ультрасложным перекрытиям, и таких висящих в воздухе зданий, как делает он, в России делать просто никто не в состоянии. Канчели собаку съел на сопромате, говорят они, и у любого другого строителя такие крыши б рухнули еще при постройке. Ищите в другом месте. И если в случае с «Трансваалем» утверждения, что крыша могла рухнуть только в результате злоумышленных действий, можно было подвергнуть сомнению, то в ситуации с рынком, который простоял тридцать лет, стоит признать презумпцию невиновности архитектора впредь до аудита. Кстати, и в ситуации с «Трансваалем» не помешал бы подробный аудит развалин постройки, и то, как быстро на его месте городские власти завели новое строительство, дает основания заподозрить неладное. Увы, и в этом случае мы не можем ни на кого указать пальцем в силу все той же презумпции невиновности.
Мы не можем ни отказывать заслуженному старику в праве проектировать новые агрессивные постройки: создатель нового всегда заслуживает большего уважения, чем тот, кто без риска копирует старые образцы. Канчели ставит свою репутацию на кон всю жизнь: кому много дано, с того много и спросится, но спросится за то, в чем виноват он, а не те, кто претворяли его планы. Перестать строить летящие здания вообще тоже глупо, благо в современных условиях рассчитать надежность конструкции куда проще, чем во времена карандаша и ластика, есть для этого и софт и компютеры, которые позволяют смоделировать все на свете. Но аудит всех его построек следует произвести, не откладывая, и не для того чтоб ущучить архитектора, а чтоб понять, в каком они состоянии. И как следует – ржавые тросы на Бауманке прошлогодняя комиссия, как выяснилось, проглядела.
Напомним, что время от времени крыши имеют свойство рушиться, и хайтек-крыши не исключение; не так давно во Франции обрушилась секция аэропорта Шарль де Голль, тоже немалых размеров. А этой зимой был просто сезон на обвалы зданий. Бассейн в Перми, выставочный павильон в Польше – с массой жертв, и многие другие постройки без смертельных исходов. Не исключено, что причиной тому достаточно экстремальные погодные условия. Металл, как известно, имеет неприятную особенность "уставать", в том числе и от температурных шоков. А дальше где тонко – там и рвется. Пара слабых мест подается под давлением снега на крыше, общая прочность здания ниже проектной из-за неправильного ухода в течение многих лет и эксплуатации на повышенных нагрузках – и здание начинает плыть.
Далее, хищения в ходе строительства – притча во языцех. Проверить, что за бетон в фундаменте здания, крайне сложно, и ту ли марку металла пустили на арматуру – тоже. Самый яркий пример того, как качество строительных работ влияет на устойчивость зданий, был явлен миру землетрясением 1999 года в Турции. В ровном поле строительного мусора, в которое превратились жилые кварталы города Голчук, стояли практически неповрежденные старинные мечети и некоторые новостройки. Как оказалось, прочные дома строились для начальства, с соблюдением всех строительных кодексов, где строители красть не решались – зато на домах для простонародья строители оттянулись всласть, наворовавшись до отвала, и возведенные из соли, песка да слюны здания обратились в прах при первых толчках.
Итак, пусть в катастрофе разберутся специалисты, и разберутся на совесть и под строгим общественным контролем. Слишком много в этом деле неизвестных. А нам есть смысл спросить пока что с мэра, что он имел в виду, когда сделал свое публичное заявление по инциденту. Напомним его "при катастрофе ни один москвич не пострадал". Под развалинами на тот момент лежали несколько десятков иммигрантов. Когда китайская "Женьминь жибао" пишет "ни один гражданин Китая не пострадал", их облегчение понятно. Но мэр города, где эти люди нашли себе временный приют, законно или нет, такого права не имеет.
Можем ли мы требовать с иммигрантов, чтоб они соблюдали наши законы и обычаи, вели себя как принято у нас, если сами не считаем их за людей? Когда они пришли на нашу землю, они отдали себя под наше покровительство. Они – младшие, мы – старшие. Старшие не могут обижать младших. У любого постоянного жителя России, а тем паче Москвы и так намного больше прав и возможностей, чем у бесправного и нищего иммигранта: стыдно пользоваться их бесправием и унижением. Иммигранты сбиваются в крепкие общины не в последнюю очередь затем, что сознают, насколько враждебно к ним окружающее население. Преступные авторитеты захватывают под свой контроль те мини-социумы, которые не могут прибегнуть к крыше закона.
По счастью, слова мэра не претворились в дела: всех, кого смогли, оперативно вытащили, пострадавших лечат в городских больницах, не спрашивая документов, и уже вроде бы предложили им скромную компенсацию. Но такими словами бросаться не следует, если мы хотим потом со всем основанием говорить: "Вы не у себя дома, а в гостях у нас". Гость – не человек второго сорта, не унтерменш. Гостя защищают, а не попрекают. По крайней мере, и у них и у нас всегда так было.
