Последние кровавые события на юге России, где происходит то вялотекущий, то жарко пылающий вооруженный конфликт, не вносят особенного оптимизма в душу наблюдателя. Чем все это закончится? - вопрос пусть и риторический, но неизбежный. Уже шесть лет минуло с начала «антитеррористической операции», а спокойствия на Кавказе как не было, так и нет. Да, основные группировки боевиков разгромлены, но взамен их ширится по всему региону экстремистское подполье. Уже не из Чечни поступают сведения о схватках с террористами, а из Дагестана, Ингушетии, Кабардино-Балкарии.
Но ситуация в России не уникальна. Буквально на наших глазах, три года тому назад, завершился не менее, а даже более кровавый конфликт в Алжире, с подобной же исламской подоплекой. Как же смогло победить алжирское правительство в войне, объявленной ему экстремистами?
Обратимся к истории конфликта. К концу восьмидесятых годов однопартийная социалистическая диктатура, установленная в Алжире после окончания войны за независимость, полностью себя исчерпала, чему поспособствовало падение цен на нефть. В условиях тяжелейшего внутриполитического кризиса, верхушка режима решилась на реформы. В 1989 году из конституции было убрано упоминание о социализме и о руководстве партии «Фронт национального освобождения». Возникло множество новых партий, среди которых ведущую роль занял "Исламский фронт спасения", сплотивший различные исламистские группы. На муниципальных выборах 1990 года он получил 54% голосов. Следующий год ИФС неуклонно расширял свой натиск, несмотря на противодействие испуганного правительства. 26 декабря 1991 в первом туре первых свободных в истории Алжира выборов ИФС получил 48% голосов и 188 мест из 232. Победа исламистов казалась неизбежной.
Армия – опора правящего режима, запаниковала, и под ее нажимом 11 января 1992 года ушел в отставку президент Шадли Бенджедид, замененный Мухаммедом Будиафом. Второй тур выборов был отменен, и военные взяли в свои руки всю полноту власти. Начались массовые аресты активистов ИФС. Места в тюрьмах не хватало, и исламистов тысячами отправляли в новые лагеря в Сахаре. Бородачи боялись выходить из дома, дабы не попасть в руки полиции.
Оставшиеся на свободе члены ИФС, особенно представители его воинствующего крыла, которых до тех пор сдерживали, ныне арестованные, сравнительно умеренные вожди, обратились к вооруженной борьбе. Первые атаки случились уже через неделю после объявления чрезвычайного положения. Одной из первых жертв стал президент Будиаф, убитый прямо на митинге своим собственным охранником – сторонником исламистов. В августе 1992-го стала ясна тактика исламских боевиков - запугивание мирных граждан, - когда они взорвали столичный аэропорт, убив и ранив более сотни человек.
Первоначально вооруженные экстремисты не представляли собой единого целого. Разрозненные отряды и группы вели борьбу, не координируя действия между собой. Но постепенно начался процесс их консолидации. Первые удары по правительству нанесли активисты суперэкстремисткой группы «Такфир валь Хиджра», которые в будущем были готовы убить даже Усаму Бен Ладена как «неверного», и «афганцы», ветераны войны с «шурави». Но главной силой сопротивления стало Исламское вооруженное движение во главе с бывшим военным Абделькадером Шебути. Шебути дистанцировался от ИФС и действовал вполне автономно, координируя деятельность других исламистских групп.
Для понимания событий в Алжире важно учитывать тот факт, что деятельность боевиков проходила в городах и сельских населенных пунктах, тогда как добыча нефти осуществляется в малолюдных районах Сахары, так что все годы гражданской войны основное богатство страны находилось в сравнительной безопасности и под контролем правительства.
Продолжающаяся война способствовала радикализации боевиков. В январе 1993 года от Исламского вооруженного движения откололась группировка под названием «Вооруженная исламская группа», обвинившая Шебути в ненужной мягкости. Она начала борьбу не только с властями, но и с ИФС и с ИВД, беспощадно убивая их лидеров. Ввиду своей крайней опасности, ВИГ особенно часто засорялась агентами правительства, убивавшими ее вождей, что приводило к их частой смене и дальнейшей дефргаментации группировки.
«Вооруженная исламская группа» убивала не только военных и полицейских, но и артистов, журналистов, иностранцев вообще - всех, чьи взгляды хоть как-то отличалась от фундаменталистских. Террористы заявили: «Те журналисты, которые сражаются с исламизмом пером, падут от меча». Страну в короткие сроки покинули почти все иностранцы.
Спираль насилия раскручивалась по своим собственным законам. В ответ на угрозы исламистов, власти создавали собственные вооруженные группировки, такие как «Союз молодых свободных алжирцев», который пригрозил: «Если женщин убивают за неношение хиджаба, то мы в ответ будем убивать по двадцать женщин в хиджабе».
Попытка переговоров в 1995 году в Италии, где собрались все группировки, оппозиционные правительству, за исключением крайних экстремистов, провалилась, так как власти не пошли с ними на диалог. В 1996-1998 годах ситуация казалась совсем отчаянной. «Вооруженная исламская группа» прибегала к тактике вырезания целых селений, чье население казалось недостаточно лояльным к боевикам. На весь мир прогремели названия деревень Раис и Бентала, Си Зерук и Бени-Месус - предшественников Беслана, полностью уничтоженных террористами. Террор был перенесен в бывшую метрополию – во Францию, где гремели взрывы и угонялись самолеты.
Но именно в эти годы и была заложена основа выхода из тупика, что особенно поучительно для России. Власти, несмотря на все угрозы («один голос – одна пуля», запугивали боевики) последовательно провели президентские и парламентские выборы, в которых приняло участие большинство населения. Нажим международного сообщества и Евросоюза, возмущенных резней, заставил ИФС отойти в сторону от вооруженной борьбы и вступить в переговоры с правительством. «Крайние» оказались во внутренней и внешней изоляции. Тем временем парламент принял Акт гражданского примирения, по которому амнистировались все боевики, неповинные в убийствах и изнасилованиях. Правительство выпустило из тюрем лидеров ИФС.
В 1999-м Алжир возглавил Абдельазиз Бутефлика, новое лицо правящего режима, не связанный с его прежними деяниями. Все это облегчило процесс национального примирения и позволило почти полностью уничтожить к 2002 году Вооруженную исламскую группу.
Итак, составляющими алжирского успеха явились, с одной стороны, непреклонность властей в борьбе с экстремистами, с другой – их готовность идти на уступки «умеренным», после того как они осознали, что сама по себе жесткость ничего не решает. Правящий режим, негибкий в начале кризиса, доведший страну до тяжелейшего кризиса, смог, тем не менее, найти в себе силы для модернизации. Активисты ИФС также смогли преодолеть неприязнь к военной диктатуре и сделать ответные шаги навстречу. «Помогли» умиротворению и террористы, совершив такое количество злодеяний, что полностью изолировали себя и «консолидировали» общество на почве неприятия бессмысленной резни.
В связи с этим нельзя не задать более чем актуальные вопросы. Перейден ли на Северном Кавказе тот порог нечеловеческой жестокости, который полностью дискредитирует агентов террора? Сколько еще бесланов понадобится, чтобы боевики лишились массовой поддержки? Готовы ли власти вступить в диалог с «умеренной» частью исламистского сопротивления?
Гражданская война в Алжире длилась одиннадцать лет. Кровь на Северном Кавказе льется уже двенадцать. Доколе?
