20 сентября скончался человек, бывший одной из знаковых фигур века ушедшего. На долю Симона Визенталя, прожившего почти сто лет, (он умер на 97-ом году жизни) выпало не просто пройти через основные испытания XX столетия, но и стать их жертвой и героем одновременно.
Симон Визенталь родился в семье евреев-ашкенази в Австро-Венгерской империи, в городке Бучач, который ныне принадлежит Украине. Во времена его детства в Европе принцип национальных государств еще не восторжествовал, евреи, поляки, украинцы, составлявшие основное население в Бучаче и окрестностях, были разделены между империями Габсбургов и Романовых и о самоопределении не мечтали. Сионистские идеи о “земле обетованной” носились лишь в головах единиц, а наиболее достойным местом для своего существования восточноевропейские евреи считали США, куда и направлялись в поисках лучшей доли. Как оказалось впоследствии, они поступили наилучшим образом.
Но старинный патриархальный порядок рухнул в 1914 году. Первая Мировая война, которая застала шестилетнего Симона, стала преддверием грядущих бед самого страшного столетия в истории человечества. Империи рухнули, и Визенталь очутился уже на территории независимой Польши, где евреи составляли 10% населения, но подвергались дискриминации наряду с украинцами, белорусами и немцами. Из-за процентной нормы он не стал учиться в Львовском политхникуме и высшее образование получил в Праге, где стал архитектором. Начало Второй Мировой войны настигло Визенталя во Львове. Город оказался под советской оккупацией. В 1939 Советы были уже не столь благосклонны к еврейской общине, как в 1920. Отчим и сводный брат Визенталя оказались в лагере, где и погибли, а сам он, лишенный собственности как эксплуататорский элемент, отправился работать на завод. Но худшее ждало его впереди. Когда в свою очередь немцы оккупировали Львов в 1941, они приступили к “окончательному решению” еврейского вопроса.
Жена Визенталя спаслась благодаря фальшивым документам, добытым польским сопротивлением, и своим белокурым волосам. Симон же начал свой путь по нацистским концлагерям. В отличие от миллионов других узников ему удалось выжить. Когда 5 мая 1945 года американцы освободили его из Маутхаузена, он весил 45 килограммов и был абсолютно беспомощен. Лично пережитые испытания и катастрофа европейского еврейства в целом сильно подействовали на Визенталя, и он посвятил всю свою жизнь делу помощи выжившим в Холокосте и розыску нацистских преступников. В этом смысле его можно сравнить с Солженицыным, свое спасение после лагерей и тяжелой болезни считавший Божьим даром, который надо было оправдать борьбой с коммунизмом. В обоих было что-то глубоко религиозное.
Сперва Визенталь помогал американцам собирать документы к процессам над нацистскими преступниками. В 1947 он основал в Линце Еврейский документационный центр для сбора материалов для дальнейших судов. Но в период начавшейся “холодной войны” это оказалась неактуальным, и организация распалась. Визенталь продолжал, тем не менее, работать в одиночку, надеясь рано или поздно воздать убийцам по заслугам.
Его час пробил в 1961 году, когда Визенталь сыграл выдающуюся роль в поисках и поимке Адольфа Эйхманна, руководившего ликвидацией евреев в Третьем рейхе. После казни Эйхманна он вновь открыл упомянутый центр и начал свою знаменитую охоту за нацистами. При его помощи к ответственности было привлечено более тысячи военных преступников. Среди них – офицер гестапо Карл Зильбербауэр, ответственный за арест Анны Франк. Кстати, признания Зильбербауэра помогли опровергнуть слухи о том, что “Дневник” Анны Франк был подделкой. Визенталь нашел девять из шестнадцати нацистов, отданных под суд за уничтожение еврейской общины во Львове, коменданта Треблинки Франца Штангля и знаменитую женщину-надзирательницу из Равенсбрюка и Майданека Хермину Браунштайнер, которая спокойно жила в качестве домохозяйки в Нью-Йорке, после того как хладнокровно убила сотни детей.
Свидетельством признания его антинацистской деятельности, служит, с одной стороны, то, что в честь Симона Визенталя был назван специальный центр, сохраняющий память о Холокосте, с другой – он получал много угроз, а в 1982 возле его дома неонацисты взорвали бомбу. Своей дотошной честностью Визенталь был неудобен многим. Когда он обвинил австрийского канцлера, еврея по национальности, Бруно Крайского, в том, что в его правительстве есть бывшие нацисты, то Крайский обозвал его весьма непечатно.
Последние тридцать пять лет своей жизни, Симон Визенталь обосновался в Вене – городе с когда-то крупнейшей еврейской общиной, но имеющем в своей истории самого известного мэра-антисемита Люгера. Он уже был всемирно известной и легендарной личностью, одним из тех, кого наряду с матерью Терезой или Сахаровым назвали “совестью человечества”. Два года назад он ушел на покой, заявив, что нашел почти всех организаторов геноцида, которых искал. “Я пережил их всех. А если кто и остался, то они слишком стары и слабы, чтобы предстать перед судом. Моя работа сделана”.
Для нас, россиян, жизнь и подвижничество Симона Визенталя значимы особо. Только в этом году один за одним были установлены памятники Сталину от Орла до якутского Мирного. Где наши отечественные Симоны Визентали, способные назвать палачей - палачами, а сволочей - сволочами? Сколько у нас, в СССР, а теперь и в России, лагерных убийц, которые не понесли никакого наказания, тихо-мирно, а порой и с почетом, доживали и доживают свой век, покрикивая на “разоблачителей”. Зато в героях ходят бывшие энкавэдэшники, а удел немногих доживших политзэков – забвение и отверженность.
