Криминальная хроника столицы на этой неделе пополнилась еще одним, не вполне ординарным делом. Московский городской суд на основании вердикта присяжных вынес оправдательный приговор 38-летнему бизнесмену Миловану Ристичу, обвиненному в подготовке заказного убийства собственной жены и тещи. В ходе процесса присяжным была представлена видеопленка с записью разговора Ристича, в котором уточняются детали преступления. На записи отчетливо слышно скромное, но веское требование заказчика – отчленить жене и теще голову, руки и ноги. Мотивы подобной суровости тоже были наглядны - супруги развелись и судились из-за имущества. Однако присяжные очевидно не сочли это достаточным доказательством вины подсудимого.  

Милован Ристич, серб по национальности, приехал в Россию из Югославии более двенадцати лет назад. В 1996 году, будучи директором коммерческой клиники, он познакомился с киевлянкой Оксаной, живущей в Москве. Не имея ни собственной квартиры, ни сбережений, они поженились, но вскоре дела их пошли в гору. Сначала открыли небольшой аптечный киоск в районе ВДНХ (родители девушки одолжили 10 тысяч долларов на "подъем"). К началу 2002 года Ристичи владели уже сетью аптек и стоматологий. Однако владельцем предприятия оставалась жена. Роль ее помощника не устраивала мужа, и он решил взять дело в свои руки, хотя понимал, что Оксана от бизнеса не откажется. После рождения второго ребенка она сидела дома. Управление бизнесом временно перешло к Ристичу, чем он и воспользовался, переоформив фирму на себя и ничего не сказав при этом жене. Так же тайно Ристич оформил на свое имя и квартиру, числившуюся за женой и тещей, и посчитал, что теперь пришло время избавляться от родственниц – тем более, что «деловые претензии» с его стороны сочетались с лирическими. Во время беременности Оксаны муж (так, по крайней мере, следует из ее показаний на суде) гулял где-то "на стороне". Она терпела и надеялась, что с рождением ребенка все наладится. В феврале 2002 года родился сын, но поведение Милована не изменилось. Брак просуществовал еще около двух лет, а в январе 2004 года их развели по требованию жены. Вскоре после этого Оксана подала в суд на раздел имущества, которое оценивалось в миллионы рублей.

И тогда - по версии обвинения - г-н Ристич решил приступить к убийствам. Этим вопросом занялся некий Иванов, его знакомый (в суде - главный свидетель обвинения). Из его показаний следовало, что Ристич хотел избавиться от жены и ее родителей, о чем и сообщил Иванову. Потом попросил найти человека, который согласится их убить за умеренное вознаграждение. Иванов не мог отказать в такой неожиданной просьбе, поскольку был должен Ристичу 30 тысяч долларов. Деньги он занимал на машину, а отдать не смог. Эта сумма и должна была быть заплачена киллеру как этакое прощение долга, плюс еще 20 тысяч сверху. Решено было убить только жену и тещу - у тестя сердце слабое, умрет сам. Таким способом, согласно показаниям Иванова, Милован хотел избавиться от всех наследников его имущества. Но предприятие расстроилось -  Иванов рассказал обо всем милиции. На него же возложили и обязанность разоблачить преступника. Все разговоры с Ристичем записывались на скрытую видеокамеру и диктофон – и почти трехчасовую пленку продемонстрировали присяжным заседателям. Особенно колоритны были просочившиеся в прессу слова Ристича: «не могу жить с женой… без любовниц жить не могу… деньги – самое святое в жизни… она на них покусилась…». 

В качестве доказательства смерти родственников Ристич потребовал фотографии их расчлененных тел. Оксану и ее мать, поселенных в специальной секретной квартире, отвезли на студию "Мосфильма", чтобы сделать требуемые бизнесменом снимки. От "расчлененки" любящего мужа все же удалось отговорить, поэтому женщин всего лишь загримировали под трупы с простреленными головами. Их полили искусственной кровью, положили на снег и долго снимали с разных ракурсов. Фотографии вышли отменные – и 18 февраля Иванов передал их заказчику в обмен на обещанные 20 тысяч. А затем Милована Ристича пригласили в отделение милиции якобы на допрос в связи с пропажей жены и тещи. Там его и арестовали.

Подсудимый, разумеется, все отрицал. Видеопленку с компрометирующей записью он назвал монтажом. Иванов, по словам коммерсанта, оговорил его, так как не хочет отдавать долг. Жена и теща хотят посадить его за решетку тоже из корыстных соображений. Все кругом – обман, туман и бурьян. И присяжные ему поверили. Ристич был полностью оправдан и отпущен на свободу из зала суда. Обвинение собирается опротестовывать приговор в Верховном суде, но конечный исход этих усилий пока остается неясным.

С точки зрения обыденного сознания вся эта история, сама по себе достаточно стройная, говорит о вине г-на Ристича. Однако присяжные над обыденным сознанием, очевидно, приподнялись. Видеопленка, строго говоря,  не является доказательством: ее и в самом деле легко смонтировать. Но изъятие видеопленок превращает дело в труху - все остальное находится в рамках "житейской правды", которая может быть весьма различной и к юридическим обстоятельствам не имеет никакого отношения.

Возможно, присяжные рассудили именно так - если имеется хоть какое-то сомнение в вине подсудимого, он должен быть оправдан. И тогда к присяжным никаких претензий быть не может. Возможно, впрочем и иное - они не столько рассудили, сколько «прочувствовали» скопом обстоятельства и по общей присяжной жалостливости отпустили на волю преступника. Введенный в России в царствовние Александра Второго суд присяжных  страдал оправдательным уклоном, причем настолько сильным, что стал притчей во языцах - «Он отца отравил, пару теток убил, взял подлогом чужое именье да двух братьев и трех дочерей задушил - ожидают присяжных решенья. И присяжные входят с довольным лицом: "Хоть убил, - говорят, - не виновен ни в чем!". Тут платками им слева и справа машут барыни с криками: браво!».

По каким причинам - от великого ума или, наоборот, непростительного благодушия - было принято решение присяжных, не имеет особого значения: в любом случае оно опрокидывает царицу доказательств, которой отныне сделалась видеопленка. И в самом деле, безотказное средство разоблачения, как часы, работает в телевизоре, не оставляя сомнений в своей подлинности. Но те же люди, которые, охая и ахая, следили в ящике за кувырканием «человека, похожего на генерального прокурора» и ничуть не верили в его писк «это монтаж! монтаж!», те же самые люди, оказавшись в комнате присяжных, твердо отодвигают пленку в сторону. Потому что место обязывает. Пиарная правда не равна юридической. Технологии компромата могучи, но не всесильны: они дают сбой. Общество в целом убедить значительно легче, чем «двенадцать разгневанных мужчин». Прокуратура, столько лавров пожавшая на работе с видеопленками, похоже, обманулась вместе с трудящимися - сама уверовала в собственный победоносный пиар. И тут же сделалсь его жертвой. В конце концов решение присяжных по делу Милована Ристича отразило именно это прискорбное обстоятельство.