Последнее совещание президента с правительством оказалось достаточно знаменательным не только на фоне августовской информационной «паузы». Прежде всего, обращает на себя внимание первое появление на свет проекта бюджетных параметров страны на 2006 год.
Доходы предлагаемого бюджета составят 5, 046 трлн. рублей (рост на 32%) расходы – 4, 27 трлн. (на 28% больше нынешнего). Интересно, что вице-премьер Александр Жуков решил представить те же цифры, так сказать, в «условных единицах», вероятно, для того, чтобы сделать картину прогресса еще более "выпуклой": «В 2005 году утвержденный бюджет в долларовом выражении – 110,9 миллиарда долларов, а в 2006-м – 176,4; по доходам это 159 процентов, то есть почти на 60 процентов больше. Ну и по расходам то же самое: если в 2005 году в долларовом выражении это 93,4 миллиарда долларов, то в следующем году – 142, 2 миллиарда долларов». Однако, мало того, что большая убедительность цифр здесь достигается за счет укрепления рубля, отчасти неизбежного, но не вполне желательного, сам факт отчета чиновника высшего ранга в «иностранной валюте» выглядит весьма странным, что однажды на Globalrus уже утверждалось, хотя тогда только гипотетически.
«Хорошо. Как у нас последние события в Чеченской Республике?» - ответил на все это «благолепие» Владимир Путин, судя по стенограмме с президентского сайта. А самым запоминающимся комментарием главы государства по экономическим вопросам стала фраза о том, что «разрыв по цене между Urals и Brent, кстати, не очень справедливый». На что с готовностью согласился министр экономического развития Герман Греф: «Конечно, это становится очень чувствительным для экономики России. Разница в 5-6 долларов, конечно, она очень существенная».
Если посмотреть на итоговые посылы обществу, содержащиеся в этой важной беседе (а о бюджете не бывает неважных), то, прежде всего, приходят на ум имена Фомы и Еремы, а также история про киевского дядьку. В чем дело? Перестарался кремлевский PR, считающий, что президент должен всегда говорить «запоминающиеся» фразы, пусть иногда не совпадающие с общим контекстом? Разговор в стиле «чеховских пьес» был призван продемонстрировать недовольство президента работой экономического блока правительства? Или же вообще кремлевская стенограмма являет собой слишком отредактированный документ?
На самом деле обе темы: бюджета и цен на нефть - чрезвычайно близки – то не новость. Новостью является рост бюджетных параметров даже в рублевом исчислении почти на треть при предполагаемом возрастании ВВП на 5,8%, а также при запланированной инфляции, по словам Александра Жукова, в 7,5-8,5%. Не надо быть большим математиком или макроэкономистом, чтобы заметить, что при таком раскладе «вес» бюджета в экономике существенно возрастает. То пресловутая «доля непроцентных бюджетных расходов в ВВП», борьбе с возрастанием которой посвящает свой недюжинный темперамент советник президента Илларионов. Николай Вардуль тоже увидел в проекте данного бюджета «признак левой ориентации проводимой политики». Ведущий экономический аналитик «Коммерсанта» даже пришел к выводу о том, что призыв Ходорковского к «левому повороту» опоздал: «Россия вписывается в этот поворот, не дожидаясь парламентских выборов, причем сворачивает не оппозиция, а власть».
В общем, Владимиру Путину было от чего заговорить на отвлеченные по отношению к обсуждаемому вопросу темы. Действительно, антилиберальная политика заключается в росте бюджетных изъятий средств из экономики и соответствующем увеличении расходов. Однако не все так страшно: общего повышения налогов не предвидится, перспективы непропорционального роста бюджета основываются исключительно на гипертрофии мировых цен на нефть, нынче уже превысивших 67 долл. за баррель. Эти деньги все равно вольются в российскую экономику, породят инфляцию, «голландскую болезнь», усугубят «ожирение» бюрократии и паралич воли к принятию решений… Жуков с Грефом через «инвестиционную составляющую бюджета развития» намерены отчасти сгладить весь этот негатив. Хотя государственные инвестиции в инфраструктуру способны «закопать» бюджетные средства в прямом и переносном смыслах, но реально замедлить скорость обращения денег в экономике они не в состоянии. А только такое «замораживание» оборота и могло бы послужить серьезной антиинфляционной мерой. (Для этих же целей, между прочим, и производятся всякие «юбилейные» монеты – чтобы они оседали в карманах, и уменьшали инфляционный «навес». Рубли, посвященные годовщине Куликовской битвы – помогут, госинвестиции, «конвертированные» в частное потребление чиновников – нет).
На вопрос: «а возможно ли даже при заоблачных нефтяных ценах пытаться сохранить относительно низкую долю непроцентных расходов бюджета?», следует ответить: «теоретически – да». А практически, для осуществления такой политики требуется степень государственного авторитаризма гораздо большая, чем имеется на сегодня в России.
Справедливости ради следует отметить, что и тема различия цен на Urals и Brent тоже небезынтересна. Данная разница, «спрэд», объясняется большей сернистостью российской нефти, сезонными, географическими несовпадениями спроса на нефтепродукты – то есть целым набором факторов. Для повышения цены Urals было бы полезно торговать ею на мировых биржах, а для этого необходима биржевая торговля нефтью хотя бы внутри России. Самой существенной мерой для повышения качества российского нефтяного бренда стало бы изъятие из экспорта «тяжелой» нефти Татарстана, Башкирии, Удмуртии, которую следовало бы пустить на внутреннюю переработку. Для этого нынче политической воли должно хватить.
Не то пока с сущностным обсуждением бюджетной макрополитики, от которого так изящно уклонился президент Путин.
