Американская администрация, которая в рамках всемирной борьбы с тиранией всюду ходит, аки лев рыкающий, иский кого демократизировати, в качестве нового объекта отыскала Азербайджан. То, что американский посол в Баку объявил: "США стремятся оказать помощь правительству и народу Азербайджана с целью проведения свободных и справедливых парламентских выборов", причем целью такой помощи "является создание на Южном Кавказе новой модели политических изменений, достигнутых эволюционным путем" ( по-русски говоря, "где бы нам еще произвести ценные в научном отношении опыты по вивисекции?"), - это не диво. Посольства многих великих держав любили сеять разумное, доброе, вечное в стране пребывания (см. хоть английского посла в Петербурге лорда Уитворта, создавшего в 1801 г. новую модель апоплексического удара, хоть советского посла в Праге С.Ф. Червоненко, в 1968 г. развившего модель братской помощи). Очевидно, и у посла Харниша работа такая - не он первый, не он последний. Новизна вашингтонской политики выразилась в другом.
Оппозиционный лидер Э. Мамедов был напрямую использован для передачи ультиматума, поставленного бакинским властям властями вашингтонскими. Мамедов выступил, как полномочный эмиссар Буша-мл., объявив, что: а) США готовы оказать поддержку странам, борющимся за установление демократии и свободы; б) согласно Бушу, для властей Азербайджана нынешние выборы станут "последним шансом", и они должны доказать, что способны провести свободные и справедливые выборы; в) США поддерживают предложения международного сообщества об усовершенствовании избирательного законодательства в Азербайджане и Баку должен обязательно выполнить эти предложения; г) Вашингтон направит в Баку своих представителей, которые прибудут с целью обсуждения вопросов, касающихся проведения справедливых и свободных выборов.
Когда желающие подчеркнуть, что кремлевская риторика насчет суверенитета как высшей ценности граничит с паранойей, риторически спрашивают, где в Кремле усмотрели какую-либо угрозу суверенному бытию каких-либо государств, в качестве ответа можно указать на буше-мамедовский ультиматум Алиеву-мл. Когда государству, никоим образом не угрожающему США и проводящему в отношении Америки сверхлояльную политику, объявляют, что в Вашингтоне решили поменять руководство этой страны, и предлагают использовать последний шанс для мирной капитуляции (в случае, если шанс не будет использован, очевидным образом предполагаются иные, не обязательно мирные действия со стороны демократизатора) - трудно придумать более наглядное разъяснение, зачем нужен суверенитет и почему он не является фантастической и никому не нужной придумкой Кремля.
Нужен, чтобы не получать такого рода публичных ультиматумов, отсылающих нас к 30-40 гг. XX века, когда Гитлер и Сталин именно в такой манере создавали новые модели политических изменений. В 1938 г. аншлюсу Австрии предшествовал ряд ультиматумов. Главу австрийского отделения НСДАП А. Зейсс-Инкварта Берлин открытым текстом потребовал назначить руководителем австрийских силовых структур, указывая при этом, что Зейсс-Инкварта австрийское правительство должно слушаться, как самого Гитлера. Чему, естественно, сопутствовали требования изменить национальное законодательство. "Последний шанс" канцлеру Австрии Шушнигу был объявлен в ходе, как деликатно выразились австрийские историки, "драматического разговора с Гитлером в Берхтесгадене". Поскольку шанс не был использован должным образом, через Линц на Вену пошли колонны вермахта. Весной 1939 г. сходная манера общения была явлена в том же Берхтесгадене чехословацкому президенту Гахе. Тот использовал шанс, и Чехия стала протекторатом Богемия и Моравия. Про новые модели политических изменений в Литве, Латвии и Эстонии, имевшие место в 1939-40 гг., сегодняшние прибалты рассказывают денно и нощно, так что всякий может сопоставить политтехнологии т. Сталина и т. Буша - справедливые демократические выборы с предписанным извне результатом. См. также новые модели, явленные в Восточной Европе после 1945 г., когда вполне лояльные Москве правительства менялись по принципу "последнего шанса" - в феврале 1948 г. в Чехословакии вождь коммунистов К. Готвальд был совершеннейшим пражским Мамедовым. Таковым же Мамедовым осенью 1939 г. должен был стать и глава Карело-Финской ССР О. В. Куусинен, но тут вышла накладка - маршал Маннергейм совсем не захотел использовать последний шанс, что было отражено в патриотической финской песне времен зимней войны, в которой на мотив "Ухаря-купца" повторялся припев "Njet, Molotoff, njet, Molotoff!". В принципе единственно достойным ответом светочу демократии был бы азербайджанский вариант песни - "Йок, Джордж Буш!", но где же взять на то ресурсы и волю.
Вряд ли может быть принято возражение, согласно которому создание в 1938-48 гг. новых политических моделей проводилось нацистами и коммунистами, а теперь модели создает сияющий город на холме, отчего сравнение неуместно и даже кощунственно. Во-первых, ряд современных политических изменений (последствия которых к тому же сказались еще далеко не полностью) тоже не исполняет особо оптимистическими настроениями. Обваливание худо-бедно стабильных стран в хаос (порой весьма кровавый) трудно считать благодеянием. Во-вторых, режимы, свергавшиеся Сталиным и Гитлером, тоже никак не были идеальными. Когда Алиеву-мл. вменяют длинный список прегрешений (у всех мягких авторитаризмов этот список богат), можно подумать, что Ульманису, Сметоне, Шушнигу и др. нельзя было вменить еще более красочный список. В-третьих, говоря о деяниях Сталина и Гитлера, обыкновенно разделяют бедствия, обрушившиеся на прежде суверенные страны после их упромысливания, и способ упромысливания посредством грубых угроз и ультиматумов. Сам этот способ (даже безотносительно к последствиям) считается отдельным составом преступления.
Когда великих диктаторов середины XX века называли гуннами, варварами etc., имелось в виду, что они упразднили существовавшую к тому времени традицию международных отношений, которая предполагала снисхождение к лояльным и покорным нейтралам. Если некоторое государство в своей внешней политике ничем не перечит данной великой державе, то и держава довольствуется такой покорностью, воздерживаясь от устроения переворотов, аншлюсов etc. Гитлер и Сталин продемонстрировали, что покорность ни от чего не спасает, но только разжигает аппетит - за что и были поименованы гуннами. Теперь центр гуннской державы переместился в Вашингтон, и бессмысленно объяснять новым гуннам, что тот же нынешний бакинский режим при всех своих изъянах является тем максимально светским, прозападным и даже - страшно сказать - цивилизованным режимом, который возможен сейчас в Азербайджане, и что, ценя стабильность, следовало бы более осторожно и благожелательно относиться к такого рода лояльным и умеренным правлениям.
Бессмысленно, поскольку стабильность и компромиссное сотрудничество не рассматриваются нынешними носителями вашингтонской политической культуры (так же, как в свое время носителями берлинской и московской культуры), как сколь-нибудь значащие ценности. Не случайно тот же эмиссар Мамедов кстати процитировал Кондолизу Райс, установившую, что на Ближнем Востоке демократия была принесена в жертву стабильности, но взамен регион не получил ни демократии, ни стабильности (зато теперь, сколь можно понять, и демократии, и стабильности в том же Ираке хоть отбавляй). А оргвывод госсекретаря - "США однозначно считают приоритетом демократию в любой стране мира" - имеет еще и то следствие, что США однозначно не считают приоритетом стабильность в любой стране мира. Отчего всякие попытки достойно и наивно объяснить, что создание на Южном Кавказе новой модели с очень высокой степенью вероятности приведет к воспроизводству азербайджанского хаоса начала 90-х - и с изрядной исламистской составляющей впридачу, - суть попытки с негодными средствами. Приведет, так приведет, на идеологии мы не экономим, попробуем где-нибудь еще - глобус большой.
Оптимальный способ разговора со строителями новых моделей политического развития описан в давней историко-патриотической поэме, когда послание из Орды - "А еще островерхий колпак свой вдави // В знак покорности хану Ахмету, // А не то потоплю твою землю в крови, // По хребтам по боярским проеду" встречает со стороны Ивана III следующий ответ: "Государь прочитал и, спокоен и строг, // Повернулся к ахметовым людям. // Бросил наземь ярлык под сафьянный сапог // И сказал: дань платить мы не будем".
Беда в том, что топтание ярлыка, присланного из Вашингтонской Орды, сегодня могут позволить себе лишь суверены, сильно чуждые просвещенности - любимый руководитель Ким Чен Ир, белорусский батька, Гуго Чавес, муллы, у которых на подходе персидская А-бомба. Причем после этого Орда утирается. Умеренно-авторитарные режимы, которые могли бы служить опорами региональной (а вследствие - и мировой) стабильности, униженно целуют ярлык и в благодарность за это погибают.
