Выборы в Нижнем Новгороде любого уровня и в любой период всегда отличались напряжённым и запутанным сюжетом. Нынешние – не исключение: сейчас на выборах мэра города там снова лидирует по рейтингам Андрей Клементьев, дважды судимый, один раз уже выигравший выборы мэра и прямо с выборов отправленный в тюрьму, вечная головная боль как для местной власти, так и для влиятельных московских нижегородцев. Когда он занял только пятое место на губернаторских выборах в 2000 г., начальники и находящиеся при них пиарщики поспешили отрапортовать, что «проблема Клементьева» навсегда ушла в прошлое. Оказывается, никуда не ушла.
В чём же дело? Почему «проблема Клементьева» с такой назойливой регулярностью случается на каждых выборах? Причём эта проблема не является сугубо нижегородской: свои Клементьевы есть во многих других городах, просто у Нижнего особое положение как у «третьей столицы». Можно во многих регионах назвать целый ряд фигур с криминальной репутацией и вполне реальными судимостями, которые, тем не менее, пользуются широкой народной любовью и раз за разом тревожат сон регионального и московского начальства. Быков, Коняхин, Михайлов... список можно продолжать.
Конечно, Нижний сам по себе весьма проблемен. Бывший закрытый город по обоим берегам Волги и Оки, застраивавшийся в советское время так, чтобы новостройки попали внутрь периметра забора, а не в соответствии с потребностями развития коммунально-транспортной инфраструктуры. Город контрастов. Разные районы: Верхний город с почти московским уровнем жизни – и Автозаводский район, где подростки, сидящие на остановках общественного транспорта с пакетами клея на головах – обычное зрелище. Вполне успешные предприятия пищевой и лёгкой промышленности – и полуживые оборонные заводы. Интеллигенты из научных институтов и пролетарии с ГАЗа и завода «Сокол». Посему – «электорат» с часто непредсказуемыми предпочтениями.
Но при всём при этом одной из главных причин бесконечного Клементьев-шоу является отношение людей к выборам, типичное не только для Нижнего. Выборы всё ещё воспринимаются не как делегирование своих интересов во власть, а как красочный сюжетный спектакль, в котором есть возможность поучаствовать. Поэтому последнее, о чём думают люди на избирательном участке, это их избранники. Что от тех, за кого они ставят галочки в бюллетени, зависит их жизнь, что эти люди будут руководить, принимать законы, определять политику… Власть для многих – традиционно, ещё со времён оных есть что-то отстранённое и чужое, априорно враждебное к «обычным людям». Недаром все вышеперечисленные политические деятели с криминальными особенностями стали по-настоящему популярны именно тогда, когда на них ополчилась власть, и к восхищению весёлой бандитской удалью прибавилось исконное сочувствие к гонимым.
Времена, однако, на дворе не те, чтобы можно было себе позволить идти на выборы только для того, чтобы показать власти фигу. И осознание этого факта начинает проникать в головы избирателей, чему свидетельство – уменьшение доли «протестного голосования», ставшее уже тенденцией. Однако почти всегда у официозной элиты (т.е. «начальства») оказывается слишком короткая скамейка запасных, чтобы выставлять на выборы фигуры, способные успешно конкурировать с яркими и неординарными маргиналами уголовной закваски. Особенно если это шоу-звёзды наподобие Клементьева, с его имиджем нижегородского Жириновского. Ибо, хотя звезда самого «сына юриста» ощутимо закатывается, дело его живёт и побеждает: выборы, на которых одинаковые дяди в чистых манишках одинаково спокойными и нудными голосами будут рассуждать на предмет коммунальных платежей и дырявых крыш, обречены на срыв из-за неявки избирателей, поелику «саспенса» не будет, а значит и идти незачем. На выборах ждут в первую очередь зрелищ – надеясь, что хлеба уж как-нибудь сами раздобудут. И получают зрелища, по законам спроса-предложения. Со всеми необходимыми и обязательными атрибутами: «грязные технологии», «сливы компромата» и т.д. – воспринимаются они исключительно как диалоги Фомы и Ерёмы на ярмарочной площади в стиле «дурак – сам дурак», для удовольствия почтенной публики.
Дело тут вовсе не в российской специфике: элемент шоу всегда есть в любых выборах. Однако в старых демократиях существует такой инструмент, как партии, которые и выполняют роль своего рода первичного фильтра для политических кадров. Соперничество партий и составляет основную интригу выборов, а кандидаты, даже очень популярные лично, без поддержки крупных партий не могут всерьёз конкурировать с партийными выдвиженцами. У нас же поддержка партиями того или иного кандидата не играет ровно никакой роли – по причине виртуальности самих партий и крайне наплевательского отношения к ним со стороны масс трудящихся, воспитанных многолетней привычкой к тому, что настоящая партия бывает только одна, и это есть партия начальства, которое можно любить или не любить. Отсутствие пространной середины, партий как таковых, приводит к тому, что во втором случае народ бросается в объятия бандитов. В народном сознании бандиты это и есть власть, а власть – бандиты. И только наличие многообразной рутинной партийной середины и является хоть какой-то альтернативой этому печальному стихийному дуализму.
