Покойная реформа русской орфографии уже, кажется, перестала будоражить умы. Интеллигентные люди сплотились и отстояли двойное «н» в «стеклянный-оловянный», и избавили будущие поколения от страшных слов «заец» и «парашут». Радоваться, правда, почему-то не хочется. И не потому, что «заеца» так уж жалко. Чёрт с ним, с заецом. Хотя мне решительно непонятно, чем так дороги двойные «н». Единственный разумный аргумент – «всегда так было». Консерватизм нынче в моде.

Ну что ж. Аргумент «всегда так было» и в самом деле имеет право на существование. Но тогда надо быть последовательным, и применять его не только к «стеклянному» и «оловянному», но и ко всем словам вообще. Между тем, у нас за последние десять лет тихой сапой прошло несколько серьёзнейших орфографических реформ, да таких, что на их фоне «заец» - это так, крохотулечка. И ничего. Живём ведь.

Напоминаю, о чём речь. Всё началось с того, что бывшие советские республики, лихо вздёрнув на флагштоки разномастную «национальную символику» (помнится, первый президент независимой Эстонии публично радовался тому, что эстонский триколор не содержит красного цвета, этого «цвета крови и мести»), потребовали от своих бывших поработителей (то есть от нас с вами, дорогие читатели) внести приличествующие случаю изменения в русский язык. Назвать Киргизию «Кыргызстаном», а Башкирию – «Башкортостаном». Ни в коем случае не писать «Таллин» - это будет русский шовинизм. Писать надо «Таллинн». И так далее.

В то славное времечко градус национального покаяния перед «лицами нерусских национальностей» был известный – 451 по Фаренгейту. Бумага лихо воспламенялась и горела, опровергая русского шовинистического писателя Булгакова. «Кыргызстан», «Башкортостан», и прочие крокозябры лихо задвинули скромные русские слова в пыльные углы устаревших словарей. Даже Белоруссия потребовала своего: она теперь «Беларусь». Украина, правда, ничего такого требовать не стала, за отсутствием в русском языке европейской буквы i и национально-украинской палочки с двумя точками наверху. Нам даже разрешили писать название столицы самостийной незалежщины как «Киев», а не как «Кыив» (а ведь могли бы потребовать и этого). Но и здесь нашли закавыку: теперь нельзя говорить «на Украине», а только «в Украине». Ничего, привыкли.

На мой непросвещённый взгляд, «Кыргызстан» или «в Украине» - это ведь состоявшаяся de facto реформа орфографии почище любого «парашута». Причём заведомо бессмысленная и вредная: то, что русским навязали эту гадость исключительно из соображений национально-лингвистического покаянства, и без того ясно. Так чего уж там, снявши голову, плакать по волосам, и гоняться за двумя заецами?

Впрочем, произошедшее можно списать на дела давно минувших дней. Мало ли какие бесчинства творились в начале славных девяностых? Однако, реформы в языке продолжаются и сейчас. О чём и хотелось бы сказать несколько незлых, тихих слов.

В какой-то момент из русской речи пропала «Восточная Европа». Вместо неё появилась какая-то «Средняя Европа», и, по странному капризу судьбы, в неё входят ровно те самые кусочки земли, которые раньше были «восточными». Оказывается, «Восточная Европа» - это теперь неполиткорректное и оскорбительное словосочетание, напоминающее господам центральным европейцам, что они одним боком граничат с неким «востоком», то есть с нами. Такое напоминание настолько неприятно, что с нас потребовали более о том не напоминать. Правда, Европа оказалась теперь странновато устроенной: есть Западная, Центральная, а дальше начинается дикость и ужас. Зато новоявленным центральным европейцам не обидно. Интересно, что в ту же категорию попали братья-хохлы: то ли их как-то туда записали, то ли дуриком пролезли, но они тоже Средняя Европа (а один особенно свядомый недавно так даже объявил Украину «центром Европы»). Так что не за горами времена, когда надо будет говорить «поехал в юг Средней Европы», и ни в каком случае не «на».

Ещё одна реформа случилась, когда нашим американским друзьям захотелось прибрать к рукам всякие там Узбекистаны. Раньше эти края назывались «Средней Азией», но как только туда прибыли американцы, она вдруг стала «Центральной Азией», что является неудачной калькой с соответствующего англицизма. Очевидно, для того, чтобы обозначить смену хозяина: американцы устраиваются здесь настолько всерьёз и настолько надолго, что этот факт заслуживает-де смены названия.

Но, в отличие от «заеца» и «парашута», все эти языковые новшества отнюдь не безобидны. Покорно соглашаясь на переименования по требованию, мы не просто уродуем русский язык – мы передаём в чужие руки управление словами, причём словами очень важными. При этом «Центральная Азия» - это ведь ещё цветочки. Например, нынешний «калининградский вопрос» породил, в числе всего прочего, разговорчики на тему «возвращения городу исторического имени». И ведь неплохая вроде бы идея: в конце концов, историческое имя – вещь серьёзная. Однако, всем ведь понятно, для чего и зачем это делается...

Право давать имена – это одна из древнейших привилегий власти. Заставить людей называть нечто не так, как они привыкли, а так, как сказал господин – значит, заставить их согласиться с его господством. Именно поэтому все тираны и завоеватели обязательно что-нибудь переименовывали. При этом всем понятно, что заставить побеждённых (даже покорённых и разбитых) калечить свой язык очень сложно. Начиная от древних греков, которые так и не смирились с тем, что римляне называли Элладу «провинцией Ахайя», и кончая москвичами и питерцами, которые семьдесят лет помнили, где у них Остоженка, а где Сретенка, и как на самом деле называется город на Неве. Язык – это последняя линия обороны. Почему же мы сами, добровольно соглашаемся на «Кыргызстан» и «Центральную Азию»?