Вчера королева Нидерландов Беатрикс приняла присягу у двадцати восьми членов нового голландского кабинета. Впервые за двадцать пять лет к власти в Голландии пришли правые, одержавшие победу на майских выборах. Коалиционное правительство, состоящее из христианских демократов, либералов и участников «списка Пима Фортейна» пришло на смену социал-демократическому кабинету Вима Кока. Новый премьер-министр – профессор экономики и теологии Ян-Петер Балкененде сфотографировался, как того требует традиция, на парадной лестнице гаагской монаршей резиденции и заявил, что он и его товарищи хотят как можно скорее приступить к работе.

Однако первый же день правого кабинета принес громкий скандал. Один из частных телеканалов Голландии выяснил, что новый министр социального обеспечения Филомена Бийхут двадцать лет назад была активным участником «Суринамской милиции». В начале восьмидесятых в этой бывшей голландской колонии к власти пришла жестокая диктатура, и Бийхут, как утверждали голландские журналисты, некоторое время была в числе ее жарких сторонников. Филомена Бийхут признала факт своего сотрудничества с диктатурой, однако заявила, что в 1982 году, после того, как режим начал проводить в Суринаме массовые репрессии, она эмигрировала в Голландию. Госпожа Бийхут предпочла уйти в отставку в первый же день своего министерства, дабы не бросать тень на все правительство в целом.

Четыре портфеля в новом кабинете достались представителям «списка Пима Фортейна» - «праворадикальной», как принято писать в большинстве европейских изданий, партии, лидер которой был застрелен за девять дней до всеобщих парламентских выборов - на них первое место заняли христианские демократы, а второе как раз активисты правого «списка Фортейна». От нового правительства ждут ужесточения иммиграционного законодательства и резкого наступления на права профсоюзов. Примечательно, что новым министром иностранных дел стал бывший шеф голландского совета по натурализации иностранцев Хильбранд Навийн, прошедший в парламент также в составе команды убитого политика. Аналитики-международники говорят, что с большой вероятностью в скором времени правительство Яна-Петера Балкененде может столкнуться с серьезным кризисом - у радикалов Фортейна и традиционных либералов и правых из Христианско-демократического альянса слишком уж разные взгляды. Конечно, Нидерланды ожидают серьезные перемены, но было бы ошибочно утверждать, что к власти в стране пришло коалиционное правительство с участием «неофашистов», и сравнивать политиков из лагеря Фортейна, скажем, с товарищами лидера австрийской «Партии Свободы» Йорга Хайдера. Голландия сама по себе – отдельный разговор, да и сам Фортейн едва ли подходит под традиционное определение крайне правого. Выбрав Фортейна, голландцы проголосовали за политика нового типа, для которого еще не придумали подходящего определения.

Пим Фортейн говорил, что его раздражают люди, привыкшие рассуждать о политике в устаревшем идеологическом спектре «правого» и «левого». Журналисты упорно называли его правым, но Фортейн сам предпочитал отказываться от устоявшихся определений для своей политической позиции. Рафинированный профессор социологии, миллионер, открытый гомосексуалист, ведущий ток-шоу на одном из каналов голландского телевидения, в молодости Пим Фортейн был, согласно тогдашней западной идеологической моде, радикальным марксистом. Внешне харизматичный Фортейн напоминал скорее жонглирующего парадоксами европейского интеллектуала с бунтарским опытом 1968 года, нежели типичного ультраправого реакционера. Фортейн требовал закрыть голландские границы и ужесточить иммиграционные правила, но за его словами не было ни капли биологического расизма. Против иностранцев, живущих в Нидерландах не первый год, политик ничего не имел.

Фортейн защищал не белую расу Европы, а европейскую культуру, европейскую свободу и европейский образ жизни. Он критиковал ислам не с позиций консервативного фундаменталиста, а скорее как правый либерал, понимающий, что приезжающие в Европу пакинстанцы, афганцы и арабы не хотят отказываться от привычного образа жизни и манеры мышления и тем самым угрожают в первую очередь именно вековым завоеваниям западного гуманизма. Фортейн лояльно относился к легким наркотикам и абортам, его нельзя было назвать противником межрасовых браков, и эти взгляды опять же выбивали его из привычной середы европейских ультраправых. Фортейн боялся, что либеральная Европа просто не выдержит соревнования с агрессивным и стремительно плодящимся Востоком. Но если радикалы типа Ле Пена и Хайдера предрекали, что результатом победы иммигрантов станет «мультирасовый ад», то Пим Фортейн хотел спасти от исчезновения идеологический багаж Запада. Он понимал, что, пользуясь техническими благами европейской цивилизации, эмигранты из стран третьего мира  живут на Западе по законам средневековья – они все так же нетерпимы и агрессивны.

Примечательно, что  главными врагами Фортейна были именно «обыкновенные» правые радикалы, неонацисты и крайние консерваторы - они не могли простить роттердамскому профессору многого, в том числе и его открытой гомосексуальности. Нужно отметить, что в отличие от большинства журналистов, называющих Пима Фортейна если не «неофашистом», то уж, по крайней мере, «правым радикалом» и «союзником Ле Пена», европейский политический истеблишмент, кажется, понял, что голландец действительно часто «говорил дело». Когда Фортейна застрелили, его похороны в Роттердаме превратились в многотысячный траурный митинг. Левый премьер Нидерландов Вим Кок выразил соратникам убитого глубочайшие соболезнования, а председатель Европейской Комиссии Романо Проди вместе с главой Европарламента Патриком Коксом назвали убийство Фортейна «чудовищным преступлением против свободы». Убил Фортейна, кстати, белый голландец - полусумасшедший зеленый, боявшийся, что, придя к власти, партия Пима Фортейна снимет ряд экологических ограничений на отстрел диких животных.

Сейчас Фортейна нет, но члены его партии вошли в состав правительства Нидерландов. Сумеют ли министры из «списка Фортейна» быть также проницательны, как и сам покойный политик? Или, подтверждая журналистские штампы, они станут типичными праворадикальными участниками коалиционного кабинета, голландскими двойниками Хайдера? На этот вопрос ответить пока практически невозможно - правительство Балкененде только начинает свою работу. Сам «профессор Пим», конечно же, был умным и обаятельным человеком, сумевшим взглянуть на захлестнувшую Европу проблему иммигрантов по-новому, вне идеологических  стереотипов.

Пим Фортейн отказался от привычных политологических штампов, он не хотел играть по традиционным левым или правым правилам. И это, конечно же, не было пустым капризом голландского интеллектуала. Он просто вышел за приделы схемы и выиграл, пускай и посмертно. В новом веке вряд ли будут работать старые политические расклады, и нас наверняка ждет целый ряд удивительных изменений. Выращенная столетиями схема с двумя флангами, правым и левым, рухнула после 11 сентября: и правые, и левые одинаково не в состоянии предотвратить подобную катастрофу. Они зациклены друг на друге, они одинаково несовременны, и выборы во Франции, на которых проиграли все, кроме экзотичных экстремистов, вроде Ле Пена и троцкистки Арлетт Лагийе,  тому лишь еще одно доказательство. Средний европеец уже не видит разницы между социал-демократами и либералами, и нет оснований думать, что в ближайшем будущем он ее обнаружит.