Главная беда с этносами (они же «народы»), живущими на планете Земля, состоит в том, что они ни капли не похожи на дарвиновско-линнеевские виды, которые один раз произошли, заняли место на «эволюционной лестнице» и так там и остались. Народы ближе к породам собак — изменчивым, непрерывно перекрещивающимся и поддающимся самой изощренной селекции. А всевозможные этнические изменения  непременно ведут к самым драматическим политическим последствиям, коль скоро на каждый «один народ» полагается «один рейх», а может быть и «один фюрер».

Поэтому этническая принадлежность и её отстаивание — мощнейшее политическое оружие, способное перекраивать политические пространства, взрывать империи, устанавливать всевозможные независимые и полунезависимые государства. Манипулирование этническим фактором (так называемое «этническое предпринимательство») всегда было опасным оружием в руках сепаратистов, и Советскому Союзу и России пришлось немало пострадать от всевозможных квази-этнологических экспериментов, связанных прежде всего с вычленением в лице на первый взгляд консолидированных народов все новых и новых этнических групп, которые тут же начинают нуждаться в признании своей автономии, а потом и восстановлении попранных прав.

Однако теперь Российское государство можно поздравить с первым успешным опытом использования технологий «этнологического конструктивизма» в целях, противоположных сепаратизму, можно сказать — целях государственно-интеграционных. Инструментом национальной политики на сей раз стала готовящаяся перепись, которая станет серьезным ударом по сепаратистским и «удельным» тенденциям Татарстана, так и не отказывающегося по сей день от претензий на полуавтномный статус «объединенного с Россией государства». Это «объединенное государство» претендует на то, чтобы представлять интересы девятимиллионной «татарской нации» — второго по численности этноса современной РФ. И вот по новой переписи «татарская нация» становится чисто виртуальным построением идеологов — вместо нее в анкетах появятся «казанские», «астраханские», «сибирские» и «крымские» татары, а также кряшены. Последний удар по татарской индентичности оказался особенно чувствительным и вызвал длительную полемику, в которой федеральная власть и отражающие её точку зрения федеральные СМИ оказались удивительно упорны — «кряшенам быть», а газетам и телевидению давать о маленьком народце трогательные сюжеты (последний - в «Вестях РТР» 20 июля).

Что за «кряшены», и в чем загвоздка? Кряшены — «крещеные», этим словом обозначают насчитывающую свыше двухсот тысяч человек этнокультурную группу, восходящую, по мнению большинства ученых, к татарам, принявшим православие в XVI веке, вскоре после взятия Казани Иваном Грозным, благодаря деятельности русских епископов и монахов просветителей. Эти «старокрещеные» татары отличаются от «новокрещеных» в ходе насильственных мероприятий русского правительства в XVIII веке. Православие для них давно уже стало частью этнической и культурной идентичности, появился особый кряшенский язык, в начале ХХ века появилась кряшенская литература, — благодаря трудам «апостола казанских инородцев» Н.И. Ильминского, создавшего кряшенский алфавит (на который позднее вынуждены были перейти и татары-мусульмане), почитаемого кряшенами наравне со святыми.

В 1920-е годы в рамках советской политики укрупнения национальностей и создания «социалистических наций» кряшены были записаны в «татары» и числились там до сего дня. В советском атеистическом государстве это не имело принципиальных последствий, а вот в полусепаратистском исламизирующемся Татарстане кряшены немедленно оказались под сильнейшим этническим и религиозным давлением: «Можно сказать, что они продались, отказавшись от своей религии и традиций в служении русским», — заявляет один из татарских исламских деятелей. А о. Павел Павлов, церковный лидер нынешних кряшен, заявляет: "За минувшие пять лет было множество призывов в [татарской] прессе, чтобы мы вернулись в лоно Ислама, что нас простят. Это действует, капля за каплей - соседи начинают поговаривать: «Почему вы ходите в церковь? Пойдем с нами в мечеть». Но если мы православные, за что нам извиняться?".

Скорее всего, несмотря на предпринятые в 1990-х годах попытки возрождения своей культурной традиции, кряшены были бы раздавлены националистическим и исламистским наступлением, не попади они вовремя в поле федеральной национальной политики, давно уже бьющейся над проблемой татарского «особизма». Кряшены оказались ключом к решению этой проблемы — нехитрые подсчеты показывают, что, как сообщает российский исследователь Александр Журавский: «Под вопрос ставится негласный статус Татарстана как "национальной" и "исламской" республики. Собственно, "исламской" республикой Татарстан никогда и не был, поскольку православных (вместе с кряшенами) там всегда было больше. Просто об этом татарстанские СМИ не писали. Если же обратиться к данным последней переписи 1989 года, то у нас возникнет следующая картина. Татары - 48,48%, русские - 43,26%, чуваши - 3,69%, украинцы - 0,9%, мордва - 0,79%, удмурты - 0,68%, марийцы - 0,53%, башкиры - 0,52%. Даже если следовать "этническому" подходу в социологии религии, то при всей его приблизительности и относительности получается, что мусульманского населения (считая мусульманскими народами татар и башкир) - 49%, а православного населения (если считать православными или последователями других христианских конфессий всех русских, чувашей, украинцев, мордву, удмуртов, марийцев) - 49,85%. Учитывая же, что кряшен в Татарстане около 200 тысяч человек (а всего в Татарстане в январе 1997 года проживало 3637,8 тысяч человек), получается, что кряшен в Татарстане проживает 5,49%. Таким образом, вместо 48,48% татар в Татарстане оказывается 42,99% татар и 5,49% кряшен. При этом мусульман оказывается не 49%, а 43,51%, тогда как православных в этой "исламской республике" становится 55,34%, то есть почти на 12% больше, чем мусульман. Впору говорить не об исламской, а о православной республике (если, конечно, приверженцев той или иной конфессии считать по этническому принципу, что с научной точки зрения некорректно)».

Очевидно, что после превращения «татарского» Татарстана в многонациональную республику с преобладанием нетатарского и «традиционно-православного» населения, ни о каком «особом статусе» этой исторической русской территории в качестве одного из оплотов регионального сепаратизма и «мусульманской оси» в России говорить уже не придется, любые действия федеральной власти по защите большинства населения будут обоснованы и морально и политически. Так что кряшенский ключ к «Татарстану» имеет первостепенное значение.

Остается добавить, что в деликатных вопросах национальности все зависит прежде всего от того, кто и как считает. Российские «этнологи-конструктивисты» во главе со знаменитым академиком Тишковым впервые применили свою энергию в мирных и даже государственно-строительных целях, выдав свое академическое «добро» на то, чтобы «считать правильно». За тот же почин можно взяться и в других вопросах, менее острых, чем татарский. Порождающие сепаратизм национализмы «региональных наций», вроде татарской, следует крыть локальными этнокультурными национализмами вроде кряшен. Любые "кряшены" будут естественно тяготеть к федеральному центру и русскому этносу, не претендующему на жесткое подавление их идентичности. Националистическая аргументация сепаратистов будет крыта. Если бы кряшен не было, их следовало бы выдумать.