Скандал, связанный с телекоммуникационной компанией №2 в США WorldCom Inc., набрал обороты и вышел на крейсерскую скорость полета гораздо быстрее аналогичного случая с «бухгалтерской неприятностью» Enron. Напуганные (или успешно имитирующие испуг) инвесторы живо среагировали на новость о внезапно обнаружившейся «дырке» в бухгалтерии WorldCom сбросом акций компании.
Что же случилось? Так, ничего особенного, компания завысила свою прибыль на сумму, приблизительно равную четырем миллиардам (sic!) долларов. В 2001 году финансовый директор компании Скотт Салливан своим волевым решением перевел часть операционных затрат в разряд капитальных вложений, увеличив таким образом прибыль компании приблизительно на сумму этой самой части.
Следует пояснить суть этих манипуляций. Компания относит свои операционные затраты на финансовый результат, одновременно капитализируя те затраты, которые будут использованы для производства или продажи товаров или услуг. Грань между теми затратами, которые следует относить на результат (уменьшая таким образом прибыль), и теми, которые нужно капитализировать (грубо говоря, превращать в актив) достаточно очевидна. Самый простой пример – ремонт. В случае с текущим ремонтом какого-нибудь коммутатора (мы же говорим о телекоммуникациях) деньги, затраченные на него, уменьшат нашу прибыль. Если же ремонт у нас будет капитальный и параллельно мы значительно улучшим характеристики нашего коммутатора, то все понесенные расходы увеличат стоимость самого коммутатора и будут равномерно списываться в течение срока полезного использования актива.
Немного уйдем в сторону и рассмотрим учебный пример. ООО «Напрасный труд» продало услуг в 2001 году на 100 рублей. Операционные затраты составили 110 рублей, из них затраты на оплату сотового телефона финансового директора – 70 целковых. По WorldCom у нас есть два варианта учета:
Первый, реалистический:
Выручка - 100
Затраты - 110
Убыток - 10 рублей |
И второй, имени Скотта Салливана:
Выручка - 100
Затраты - 40 (за вычетом 70 рублей)
Прибыль – 60 рублей |
Не будем описывать тонкости, скажем кратко: г-н Салливан был не прав, достаточно вольно толкуя стандарты GAAP (Generally Accepted Accounting Principles).
Что же подвигло финансового директора телекоммуникационного гиганта на столь рискованные операции, получившие название «aggressive accounting» - агрессивный учет?.. Середина девяностых, компании «новой экономики» переживают бурный рост, миллионеры множатся на глазах, на рынке преобладают высокотехнологичные компании. Но вот бурный рост сменяется замедлением, а от хорошего отвыкнуть трудно, от очень хорошего - тем более. Впрочем, отвыкнуть трудно не только по психологическим причинам. Дело в том, что практически во всех крупных компаниях принята модная система опционов.
Опцион – это право, но не обязательство, купить актив за определенную сегодня сумму в какой-то момент времени в будущем. Иными словами, менеджеру говорят, что он может через пять лет купить акции своей фирмы по цене, например, 20 долларов, сколько бы они ни стоили на рынке (50, 200, 1000). Система крайне эффективная. Менеджер заинтересован в росте акций компании самым кровным образом – чем больше курсовая стоимость, тем больше разница, остающаяся в качестве премии в кармане менеджера. Он делает все, чтобы акции росли, они растут, все довольны.
Но эффективность этой системы основана только на том, что единственным ориентиром для руководителей компании становится курсовая стоимость акций. В этом-то и есть корень зла. Менеджеру важны не реальные показатели компании, а стоимость акций на момент Х.
Скотт Салливан владел более чем тремя миллионами акций компаний и, вероятно, испытывал не самые приятные чувства, наблюдая за тем, как на его глазах тает его состояние. Однако сам не продавал акции до последнего момента (в отличие от энроновцев, под шумок свои акции сбросивших), ибо надеялся с помощью описанной выше комбинации поднять стоимость акций на тот самый момент Х, что будет потом - его не волновало.
А как же хваленые аудиторы? Тут тоже все очень просто. Аудитор не прокурор. Аудитор говорит, что он полагался на информацию, предоставленную руководством и компанией, и только на ее основании делает выводы. Если компания даст справку: у нас нет судебных исков, по которым нам грозит дикая сумма в качестве штрафа, а на самом деле такой иск есть и компания банкротится, то аудитор не виноват. Если аудитора обманули, то виноват не аудитор, а обманщик.
В данном случае только слепой мог не заметить подлога. Но формально аудитор прав. Он не обязан был замечать и не заметил. Но тогда зачем аудит? От чего он гарантирует? Можно ли на него полагаться? А если нет, то на что тогда полагаться?
Конечно, вне зависимости от истинного состояния дел, компания Артур Андерсен будет признана виновной по крайней мере в глазах общественного мнения – пнуть дохлого льва найдется немало охотников, в том числе и тех, кто сам имеет подобные грехи за спиной. Наивно было бы полагать, что Андерсен является (являлся) уродом в семье аудиторов – у каждого члена большой восьмерки, превратившейся за 20 лет в четверку, найдется свой скелет в шкафу наподобие Enron, похоронившего Andersen. Но для спасения стабильности фондовых рынков нужна жертва, и ей уже стал Артур Андерсен.
Впрочем, вряд ли удастся все свалить на Андерсена. Общее снижение доверия к аудиторам неизбежно, равно и как повышенное внимание со стороны государства и ужесточение требований к аудиторским фирмам – то есть, проще говоря, грандиозная чистка. Ясно также, что будут пересмотрены многие стандарты бухгалтерского учета US GAAP .
Все эти перетряски в перспективе безусловно полезны и необходимы, но в ближайшее время фондовые рынки будет лихорадить, и сильно. Хотя апокалипсиса, скорее всего, не будет.
Источник: iUkraine.ru