Весь март празднуется двадцатилетний юбилей перестройки. Спору нет – дата круглая и знаменательная. Да и большинство «прорабов перестройки» еще в строю, и сам Михаил Сергеевич – виновник торжества, вполне бодр и общителен. Пользуясь случаем, он активно пропагандирует свое детище, рассказывая о его истинных гуманистических корнях и о том, как вкривь и вкось завели дело Ельцин и К°.
Конечно, слушать заявления Горбачева о «социализме с человеческим лицом», о возможности прохождения переходного периода со значительно меньшими социальными потерями тяжело. Не без боли сознаешь, что наш последний генсек относится к тем великим историческим деятелям, которые стали таковыми неведомо для себя. В планы Горбачева, ни в 1985, ни в 1991, не входили ни ликвидация социалистического строя, ни роспуск СССР. То, за что его хвалят во всем мире и ненавидят на родине, произошло помимо его воли и желания. Дела и личность Михаила Сергеевича - сплошное противоречие. Спасая социализм, проигрывавший экономическое и технологическое соревнование с Западом, он развалил «мировую социалистическую систему». Выступая за демократию и гласность, он не являлся лично образцом терпимости и открытости, достаточно почитать воспоминания его былых соратников – к нему испытывают неприязнь фактически все, и левые и правые.
Но оставим Горбачева в покое, нам представляется гораздо более интересным проанализировать исходя из опыта сегодняшнего дня не только перестройку, но и предшествующее ей двадцатилетие, начавшееся в 1964 со смещения Хрущева и прихода к власти Брежнева.
Отметим первый парадокс - тогда, в 1985-м, 64-й год казался далеким прошлым, тогда как сегодня 85-й воспринимается как нечто совсем недавнее. Как это объяснить? Очевидно, не завершившимся переходным периодом, растянувшимся до неопределенности. Слишком свежи воспоминания о несбывшихся надеждах, о поражениях, слишком актуально то, вокруг чего шла борьба и в 1985, и в 1989, и в 1991, и в 1993. А многие фигуранты тех событий еще на коне. В 85-м, наоборот, события двадцатилетней давности никакого отношения к текущим не имели, представляя только исторический интерес.
В истории России мало было периодов столь насыщенных событиями, как отрезок между 1985 и 2005 годами. По степени изменений в обществе и государстве с ним может сравниться разве что двадцатилетие 1917 – 1937. Тогда вполне зрелый житель православной империи Романовых очутился совсем не старым в тоталитарной атеистической диктатуре. Сегодня средний гражданин России – государства вполне рыночного, отчасти демократического – помнит «как вчера» жизнь в государстве, где крещение детей для многих могло угрожать карьере, а частное предпринимательство являлось уголовным преступлением. Другое дело, какие он из этого делает выводы и что в его шкале ценностей является главным.
В 85-м Горбачеву и его команде курс, избранный в 64-м, однозначно казался неправильным (публично тогда об этом не говорилось). Отставание от развитого мира увеличивалось с каждым годом. В США уже появилась первая версия Windows, а в СССР ЭВМ видели своими глазами считанные единицы. Новый виток гонки вооружений, задуманный Рейганом – СОИ-«звездные войны», реально угрожал отправить экономику страны в нокаут. Простой же народ кряхтел, сетуя на нехватку колбасы и прочий дефицит, но бунтовать не собирался. Последних диссидентов посадили к Олимиаде-80.
Сегодня, при всей «недавности», нас отделяет от мира образца марта 1985 года прямо-таки бездна. Все, что тогда не могло привидиться и в страшном сне, стало заурядными реалиями. Книги Солженицына в избытке пылятся на прилавках, колбасы – сотни видов, есть собственные миллиардеры, проститутки, наркоманы и нищие. Все как в той, «нормальной» жизни, о которой мы могли лишь читать в книгах или видеть в зарубежных фильмах. Но счастья у людей не прибавилось, побуждая лишний раз подумать о его относительности.
Наоборот, мало какой период в отечественной истории был таким бессобытийным, как 1964-1985. Даже факт наследования Л.И. Брежневу престарелыми Андроповым и Черненко словно говорил: «Не беспокойтесь, ничего не изменится, все будет по-прежнему». «Коллективное руководство» услышало глас народный – советские люди, измученные коллективизацией, индустриализацией, войной, послевоенным восстановлением, желали лишь одного – спокойствия и достатка. В принципе, они его получили. Недаром, как свидетельствуют социологические исследования, в памяти народной «брежневские» годы остались как самое счастливое время. Дефицит и двадцатилетние очереди на квартиру кажутся милыми родимыми пятнами. Потому же, вероятно, ценности перестройки и отторгаются народным сознанием, что были спущены сверху, а не выстраданы изнутри. И в этом смысле Брежнев, безусловно, понимал народ лучше, чем Горбачев, хотя и вел его в тупик.