В третьем чтении закон о назначении губернаторов обогатился важной поправкой. Сперва (программная речь В.В. Путина от 13 сентября, последующие разъяснения т. Вешнякова А.А.) назначаемость обещали вводить постепенно, по принципу естественной убыли – избранных никто не трогает, они досиживают свой срок, но по его истечении новых выборов уже не проводят, а вступают в силу правила насчет назначения. Конечно, это не вполне согласовывалось с официальной мотивацией реформы, вызванной, согласно верховным разъяснениям, чрезвычайными угрозами типа бесланской. Угрозы на то и угрозы, чтобы парировать их быстрыми мерами, не растягивая защитные приготовления на четыре года – ведь Басаев ждать не будет. С другой стороны, такой долгопротяжностью удавалось избегать придания закону обратной силы. Ведь иначе новый порядок аннулировал бы мандаты, полученные действующими губернаторами на выборах.
Когда очень хочется добиться желаемого, но при этом еще и соблюсти формальный юридизм, законодатель может склоняться к лицемерию, вводя нормы, в принципе факультативные, не обязательные к исполнению, но фактически предполагаемые в качестве весьма и весьма обязательных. Например, во время французской революции получение в революционной секции по месту жительства свидетельства о благонадежности было делом сугубо добровольным – можно выправлять, можно не выправлять, - однако человек, задержанный революционерами и не могущий предъявить такового свидетельства, оказывался верным кандидатом на гильотину. Ср. также советскую практику добровольно-обязательных повинностей, отказ от исполнения которых в героические эпохи приводил к применению (по совершенно другому поводу) 58-й статьи, а в эпохи разложенческие – к затруднениям карьерного свойства или же к невозможности записаться в очередь на приобретение товаров народного потребления.
Сходное содержание имела и появившаяся к третьему чтению поправка, согласно которой глава региона, которому в соответствии со сроками его инвеституры еще править и править, может поставить вопрос о доверии к нему перед президентом и затем подвергнуться процедуре переутверждения по новым правилам. Или – в случае недоверия – не подвергнуться, а пойти прочь. Смысл такой поправки был воспринят единообразно: поскольку нежелание выправить свидетельство о благонадежности само по себе является свидетельством сильной неблагонадежности, а к демонстративно неблагонадежному губернатору легко могут быть взяты различные меры правоохранительного свойства, никто не осмелится уклоняться от процедуры передоверия, отчего система выборных губернаторских мандатов будет окончательно ликвидирована не в 2008 г., а гораздо раньше – в году наступающем.
Реакция на поправку была не столько прагматической, сколько эстетической. Кожу сняли – не по шерсти тужить, если уж наверху твердо положили устранить всенародную избираемость местных начальников народа, то годом раньше, годом позже – не столь уж важно. Тем более что и качество выборных начальников всем ведомо – они жили средь нас. Но есть царское достоинство, когда правитель в связи в важными государственными резонами явно и открыто изменяет данное им прежде обещание – на такой случай и манифесты пишутся, и есть та очень сомнительная форма достоинства, когда отказ от прежних обещаний оформляется в виде добровольно-обязательных уловок, решительно никого не обманывающих, но только сильно отвращающих от власти, не способной к ответственному поведению – а только к бессмысленному и мелочному лицемерию.
Однако лицемерие законодателя может иметь важные последствия, причем далеко не только эстетического свойства. Люди добровольно и с песнями подписываются на заем, идут на овощебазу, обращаются к президенту с просьбой досрочно переутвердить их губернаторский мандат etc. в тех случаях, когда им очевидна неминуемость санкции за уклонение от добровольного порыва. Если с санкцией на самом деле все далеко не так внятно, демонстративный отказ от добровольно-обязательных игр может иметь убийственное действие не только для данной конкретной нормы, но и для всей системы государственного лицемерия в целом.
Ведь эта система базируется на внушении подданным той мысли, что государство есть тигр кровожаждущий, дразнить которого своим дерзким поведением не следует, ибо последствия очевидны. Но тогда не дай Бог такому государству в действительности оказаться тигром бумажным – рушится вся инерция страха и утрачивается инстинкт повиновения как таковой. Не только в области отвратительно-лицемерных игр, которым туда и дорога, но и в области взаимоотношений между властью и подданными вообще. А без этого инстинкта не удерживается никакая власть, и очень неразумно подвергать его испытанию на прочность без крайней к тому надобности, в нашем случае – отсутствующей. Можно вспомнить, как данный сценарий развивался в конце 80-х гг. и подивиться желанию В.В. Путина возлагать стопу на те же грабли – при том, что он вроде бы не революционер, и крах СССР, который погиб от затянувшегося и чрезмерного лицемерия, у него вроде бы восторга не вызывает.
На сей раз в роли героя, решившего проверить тигра, выступил глава правительства г. Москвы Ю.М. Лужков, открыто отказавшийся выправлять свидетельство о благонадежности: "Я могу сегодня сказать о своих планах – я работаю на посту мэра до конца 2007 года, до истечения установленного законом срока полномочий. Есть срок полномочий и моих обязательств перед москвичами".
Разумеется, наряду с обязательствами перед москвичами, а также превосходными общегражданскими побуждениями и верой в святость общенародного мандата Ю.М. Лужковым могла двигать и преданность здоровой советской семье, и забота о женщинах-предпринимателях. Большей смелости могло способствовать и соображение, неоднократно помогавшее мэру в прошлом – в Кремле его могут любить или не любить, но хаоса в столичном управлении, могущего возникнуть от безначалия на Тверской, 13, там никому не нужно, и этим страхом можно и нужно пользоваться. Тем более что внятного кремлевского кандидата, способного управиться с авгиевыми конюшнями Ю.М. Лужкова, до сего времени не наблюдалось. Очевидно, именно это имел в виду мэр, указывая: "Думаю, что и президенту не нужна такая процедура (передоверия. - М.С.) в Москве".
В результате президент, явно того не желавший и всего лишь не умеющий считать последствий, оказывается перед затруднительным выбором. Либо необходимо демонстративно явить кровожадность, создав прецедент самой свирепой санкции к дерзкому главе субъекта федерации, т.е. немедленно ввязаться в процедуру устранения Ю.М. Лужкова, будучи к тому нимало не готовым, тем более, когда и других забот хватает. Либо проглотить дерзость и тем самым расписаться в своей бумажности, создав прецедент открытого неповиновения – но тогда к чему все прежнее выстраивание вертикалей и диагоналей.
Так неодолимая привычка к лицемерию оказывается источником тяжкой головной боли – причем даже в тех случаях, когда при более здоровом образе жизни ее легко можно было избежать.
