В Южной Осетии началась "странная война". Стороны договариваются о перемирии, затем его нарушают, затем снова начинают договариваться. Все это сопровождается ночными обстрелами.

В происходящем есть одна примечательная особенность. Вспомним, что, когда тбилисские власти только взялись за Южную Осетию, в России ждали взрыва. Наблюдатели были уверены, что первая же кровь вызовет мгновенную эскалацию конфликта – с вводом грузинских войск, жертвами среди мирного населения, исходом беженцев. Ничего этого не происходит. Эскалация конфликта идет постепенно. (Трудно удержаться от мрачноватого замечания в скобках: стороны как будто сознательно развивают в себе нечувствительность к крови).

Состояние «ни мира, ни войны» грозит стать хроническим. Ни одна из сторон, так или иначе вовлеченных в конфликт, не может решить своих задач и в то же время не может отказаться от их решения.

Было бы не вполне верно полагать, что борьба с сепаратизмом, которую затеял грузинский президент Михаил Саакашвили, связана исключительно с его предвыборными обещаниями, а равно и попытками отвлечь избирателей от прочих проблем страны. Саакашвили получил власть в разваливающейся на глазах стране, которую еще полгода назад было принято называть «несостоявшимся государством». С его стороны стремиться к восстановлению власти центральных властей на всей территории Грузии не просто естественно – это необходимо. Иначе будет просто нечем управлять и негде проводить реформы. Не говоря уже о том, что контрабандная торговля через территории Аджарии, Абхазии и Южной Осетии лишала и лишает грузинский бюджет многих миллионов долларов.

Между тем все планы Тбилиси решить южноосетинскую проблему мирным путем потерпели крах. В республике не удалось создать оппозицию по типу аджарской. Пиар на тему выплаты из грузинской казны пенсий гражданам непризнанной республики неактуален в условиях еженощных перестрелок с убитыми и ранеными. Секретарь российского Совбеза Игорь Иванов явно не собирается эвакуировать Эдуарда Кокойты из Цхинвала. Да и не дала бы ничего такая эвакуация: понятно, что истоки конфликта очень слабо связаны с личностью президента Южной Осетии.

В то же время Грузия не готова восстанавливать свою власть над Южной Осетией вооруженным путем. Четыре батальона подготовленного американцами спецназа – это несерьезно по сравнению с поголовно вооруженным населением непризнанной республики, которому готовы помочь добровольцы с Северного Кавказа.

Что же касается Южной Осетии, то для нее фактически независимый статус и свой кусок государственной границы – вопрос отнюдь не символический, а самый что ни на есть практический. Исчезни возможность беспошлинной и бесконтрольной торговли – и республика будет поставлена на грань голода. Иных источников существования у местного населения практически нет, а Грузия взять его на содержание просто не сможет.

Разумеется, осетины не могут решить свою задачу политическим путем. Едва ли им удастся уговорить тбилисское руководство смотреть на контрабанду сквозь пальцы. Добиваться того же с помощью силы – абсурд.

В общем, понятно, что в рамках взаимоотношений Тбилиси и Цхинвала проблема не может получить никакого решения. Однако Россия тоже ничем тут помочь не может.

Отчасти дело тут в субъективных качествах нынешнего российского руководства. Москва не имеет никакой политической стратегии на Кавказе (и не только на Кавказе), привыкла рассуждать и действовать в рамках инерционной бюрократической логики и так и не сумела адаптироваться к новому и весьма значимому фактору кавказской политики, который называется «Михаил Саакашвили».

Однако куда более весомы причины объективные.

Обсуждалось несколько вариантов урегулирования южноосетинского, а равно и абхазского конфликтов. Более или менее реалистичным из них можно назвать только один, при котором непризнанные республики возвращаются под власть Тбилиси, а Россия гарантирует федеративное устройство Грузии. Грузинская сторона упорно распространяет информацию, что именно это Михаил Саакашвили предлагал Владимиру Путину. При этом вроде бы даже шла речь о создании совместного антитеррористического центра в Тбилиси, то есть, фактически, о сохранении российского военного присутствия на грузинской территории.

Вариант производит впечатление очень выгодного для России, поскольку в случае его реализации мы можем резко повысить уровень своего влияния в Закавказье. Однако эта выгода по здравом рассуждении представляется иллюзорной.

Начать с того, что технически такую схему урегулирования реализовать очень сложно. Москва не может прямо приказать Абхазии и Южной Осетии признать власть Тбилиси. А значит, России нужно сначала добиться от них согласия, что само по себе является труднейшей дипломатической задачей. Юридическое оформление этого согласия – тоже дело многих месяцев, если не лет. После чего еще потребуется в течение длительного времени тщательно следить за исполнением соглашения, отвлекая на это политические, экономические, военные ресурсы. И это при условии, что США, НАТО, Евросоюз, Турция (список можно продолжать) будут просто спокойно смотреть, как Россия урегулирует острейшие конфликты, наращивая свое влияние в Закавказье.

А между тем, кто-нибудь может обещать, что Грузия сможет стать полноценным партнером в реализации такого варианта? Что ее руководство не попытается отыграть назад и отказаться от договоренностей с Россией еще до того, как работа будет завершена? Что, наконец, Михаил Саакашвили, предлагающий такой способ урегулирования абхазского и южноосетинского конфликта, останется в должности президента хотя бы до будущей весны?

Получается, что у российского руководства есть только один выход: оставить все как есть. Это Москва и пытается делать, причем не слишком успешно, если судить по тому, что кровь в зоне южноосетинского конфликта уже льется.

И дело тут не столько в чьей-то некомпетентности или злой воле, сколько в объективной слабости всех сторон конфликта. Такая вот разновидность международного баланса – баланс бессилия.