Сегодня коллегия присяжных Северо-Кавказского окружного военного суда вынесла оправдательный приговор в отношении четырех служащих армейского спецназа, обвиняемых в убийстве шести мирных жителей Чечни.

11 января 2002 года группа капитана Ульмана выполняла боевое задание в рамках операции по поимке Хаттаба в районе селения Дай Шатойского района Чечни. Перед десантниками была поставлена задача перекрыть дороги в районе и досматривать весь автотранспорт, обращая особое внимание на машины повышенной проходимости, которыми обычно пользуются боевики. Они организовали каменную преграду и наблюдали за дорогой. Один из автомобилей - «УАЗ» - не прореагировал на сигнал остановиться, а, наоборот, прибавил скорость и стал объезжать камни. Спецназовцы открыли огонь: из шести человек, находящихся в машине, один был убит на месте и трое ранены. Ехавшие в машине оказались не боевиками, а мирными жителями, документы которых были в полном порядке. По версии обвинения, испугавшись ответственности за содеянное (задание предусматривало огонь на поражение только в самом крайнем случае), спецназовцы расстреляли оставшихся в живых пассажиров, погрузили их тела в автомобиль, который попытались взорвать, имитируя наезд машины на фугас, после чего сожгли машину и трупы.

Оправдательный приговор выглядит кричаще неадекватным. С точки зрения справедливости, присяжные оправдали убийц, нарушивших долг и присягу. С точки зрения государственных интересов, мирным чеченцам еще раз показали, что никакой справедливости от России ждать не стоит (если даже самых очевидных убийц оправдывают, то что говорить об остальных). С точки зрения правосудия, присяжные грубо нарушили логику закона, ибо руководствовались исключительно эмоциями. То есть впору, пока не поздно, призывать к отмене суда присяжных. Во всяком случае, при беглом знакомстве с этим делом – иной вывод сделать трудно.

Однако это если при беглом. Если же внимательно присмотреться к этому делу, то обнаружится следующее: оправдали солдат вовсе не потому, что солдаты имеют право убивать мирных чеченцев (потому что они наши и потому что это - война). Собственно, вопрос о допустимости/недопустимости убийства мирных граждан во время войны на процессе даже и не ставился. Дело это, хоть и названо было «процесс над Будановым-2», очень мало походило на историю полковника, в спокойной обстановке без всякого приказа и задания убившего девушку. Защита добивалась оправдания на том основании, что солдаты действовали в соответствии с приказом и не несут личной ответственности за это несомненное преступление.

По версии защиты, после того как солдаты обнаружили, что расстреляли не боевиков, а мирных граждан, капитан Эдуард Ульман связался по рации с руководством операцией и попросил дальнейших указаний. Затем состоялся следующий диалог:

- Капитан, у тебя шесть "двухсотых".

- У меня один "двухсотый" и один "трехсотый"  

- Ты не понял, капитан, у тебя шесть "двухсотых".

Прим: «двухсотый» - убитый (от груз 200), «трехсотый» – раненый.

На процессе выступило несколько офицеров, воевавших в Чечне. Все они в один голос утверждали, что эти слова являются хоть и скрытым, но именно приказом, и понимать их иначе нельзя. Также на процессе выступил полковник Золотарев, который в то время был помощником руководителя операции федеральных сил в Шатойском районе. Он рассказал суду, что сразу после возвращения и еще до ареста имел беседу с Ульманом, где он рассказал, как было дело. Этот рассказ полностью совпал с версией защиты.

То есть вердикт присяжных был основан на вполне ясной и аргументированной позиции защиты. «Недоказанность преступления» - это не признание права убивать на войне мирных чеченцев. Вердикт присяжных касался вопроса, рассматриваемого на процессе, и явился вполне адекватным ответом на него. Солдаты должны выполнять приказ, а раз так, то вина лежит не на них, а на тех, кто этот приказ дал. Если присяжные ошиблись, то не из-за своей предвзятости и непонимания сути права, а потому, что обвинение не смогло убедить их в верности собственной позиции.

Разумеется, суд присяжных давал преимущество обвиняемым. Разумеется, присяжные скорее поверят солдатам (и пожалеют их), сражающимся на передовой и рискующим своими жизнями, чем командирам, так легко сдавшим своих подчиненных. Однако «скорее всего» не значит «всенепременно». Присяжные - тоже люди, и у обвинения была масса способов и надавить на эмоции, и задавить фактами. Это судье можно позвонить из Генштаба, из администрации края или президента, присяжных же надо убеждать. К тому же «предубежденность» присяжных вполне оправдана и даже полезна. За последние годы солдат в Чечне столько раз предавали и разменивали в политической игре, столько раз делали козлами отпущения, прикрывая ошибки и преступления начальства и нелепость ситуации, при которой реальная война называется контртеррористической операцией, что не грех обвинению и потрудиться, доказывая их вину.