У президента Чечни Ахмата Кадырова по-прежнему прекрасный аппетит по части денег и полномочий. Теперь он предлагает передать республиканскому МВД управление контртеррористической операцией на Северном Кавказе.
Подобные заявления звучат из Грозного не первый раз. Сравнительно недавно Кадыров требовал себе все налоги, которые собираются на территории Чечни, полный контроль над нефтяным комплексом республики и тому подобные «сладости». В Москве могли бы уже и привыкнуть. Однако все никак не привыкнут.
Вот и последняя идея чеченского президента вызвала поток комментариев, граничащих с истерикой. Особенно любопытно наблюдать, как антикадыровский пафос объединяет всех: от прожженных правозащитников из «Мемориала» до видного специалиста по вопросам безопасности Виктора Илюхина. Примечательно, кстати, что предложение Кадырова по существу практически не обсуждается (все комментаторы прекрасно понимают, что в рамках действующего российского законодательства осуществить передачу управления контртеррористической операцией в руки чеченского МВД невозможно технически). Речь идет о политике Ахмата-хаджи, так сказать, «у целом», причем в комментариях проскальзывают нотки торжествующего самоуничижения - смотрите, мол, как мы опять облажались на Кавказе.
Возразим сразу и в лоб. Кадыров - это один из наиболее разумных, успешных и эффективных стратегических проектов кремлевской администрации (естественно, все познается в сравнении, но, все же...). Другой вопрос, что проект связан с неизбежным риском, и перспективы дальнейшего его успеха лежат не столько в сфере стратегии, сколько в области качественного технического исполнения. Попробуем аргументировать.
Рациональные аргументы антикадыровских комментариев сводятся приблизительно к следующему. Чеченский президент требует все больше полномочий, выговаривая себе особые условия в составе федерации, создает подконтрольные одному ему вооруженные формирования, в которых легализуются бывшие боевики, и замыкает на себя федеральные финансовые потоки, идущие на восстановление Чечни (читай - ворует бюджетные деньги). Все это, заключают комментаторы, делает его вторым Дудаевым, потенциальным сепаратистом и чуть ли не саудовским шпионом.
Итак, по порядку. Вы где-нибудь видели чиновника с размытым кругом полномочий и прямым выходом на президента, который не старался бы выторговать себе максимум? Чиновник занимает весь предоставленный ему объем - это закон природы. А для Кадырова дополнительные полномочия - вопрос далеко не только амбиций, но еще устойчивой власти внутри республики и просто личной безопасности. Потом, ну зачем понимать все требования чеченского президента буквально? Он действует по принципу: проси больше, получишь больше. Скажем, заявление о передаче управления контртеррористической операцией в руки чеченского МВД по здравом рассуждении следует истолковать как очередное напоминание Москве о необходимости сократить федеральное военное присутствие на территории республики до ранее оговоренного минимума - 42-я дивизия Минобороны и 46-я бригада внутренних войск МВД России, расквартированные там на постоянной основе. А этот вопрос уже можно обсуждать спокойно и по существу.
Относительно боевиков. Вы знаете какой-то другой способ их адаптации к жизни по российским законам, кроме службы в кадыровской милиции? Работы в чеченской нефтянке на всех не хватит, за руль трактора их не посадишь, работа в промышленности требует квалификации, причем не по части наведения фугасов и стрельбы из автоматического оружия. Кстати, применяемая сейчас технология адаптации «боевиков» неплохо зарекомендовала себя еще в позапрошлом веке, когда мюриды имама Шамиля привлекались на военную службу в горском ополчении и, по сути, полувоенную - в русской администрации.
Относительно денег. Лозунг воевать не людьми, а рублем, и брать пример с США, которые завоевали Афганистан несколькими портфелями с американскими президентами, еще недавно был самым популярным, причем в том числе и среди нынешних критиков политики властей в Чечне. И вот, собственно, исполнилась мечта. Сейчас Россия воюет в Чечне рублем, пусть и не только им (да и Америка в Афганистане воевала и воюет не только долларами). Естественно, трудную работу кадыровских милиционеров надо оплачивать, по возможности, так, чтобы их не могли «перекупить» арабы. Да, федеральные деньги идут на это, но мы за чистотой бухгалтерии следим или с терроризмом боремся? Кстати, нельзя забывать и о других формах поощрения.
Что же до потенциального сепаратизма Кадырова, то этот тезис никак не вытекает из перечисленных выше посылок. Дело в том, что источники силы чеченского президента находятся в Москве. Если обрубить финансирование федеральных программ по восстановлению Чечни, Ахмат-хаджи, конечно, может вернуться к беспокойной жизни в зеленом лесу под зеленым флагом. Однако жизнь эта продлится недолго. Назад Кадырову дороги нет. И не стоит ожидать, что вся чеченская милиция скопом пойдет в лес за Кадыровым, приди ему в голову мысль поссориться с Москвой. Во-первых, как уже говорилось, у Москвы есть деньги, во-вторых, мы можем как угодно оценивать нынешнюю чеченскую элиту, но люди это вполне разумные и свои интересы понимают хорошо. Им так же, как и нам, очевидно, что эксперимент по созданию независимого государства на территории Чечни провалился. Условий для существования такого государства сейчас нет и еще очень долго не будет.
Самый разумный аргумент против Кадырова – «русский генерал-губернатор» и русская администрация, разводящая чеченских лидеров и управляющая денежными потоками в республике. Однако Москва сейчас не готова взять на себя всю «технологическую цепочку» чеченского урегулирования. Возможно, сейчас нам хватит на это денег, но точно не хватит кадров. Ведь Кадыров в его нынешнем статусе возник не из головы «кремлевских мечтателей». Стратегия начала реализовываться после того, как Чечню в конце 2002 года покинул председатель правительства республики Станислав Ильясов. Ильясов мог бы стать (и уже становился) ключевой фигурой в принципиально иной стратегии урегулирования («ушлый русский управленец при царствующем, но не правящем Кадырове»). Однако Ильясов устал от этой работы, захотел на повышение в Москву, а другого такого не нашлось. Бывает. Пришлось взять на вооружение другую стратегию, лучшую в наличных условиях.
Понятно, что Кремль ведет с Кадыровым рискованную игру. И риск этот связан с двумя опасностями. Первая и основная: Москва не всегда осознает стратегическую цель, которая заключается в том, чтобы вернуть в Чечню мир и законность. Поэтому мало внимания уделяется весьма существенной задаче – удержать кадыровских силовиков от «беспредела». Вторая: естественное стремление Кадырова быть единственным и незаменимым, которому излишне потакают в Москве. В этом плане достойны критики прошедшие в Чечне выборы президента: снятие с регистрации Малика Сайдуллаева перекрыло Кремлю возможность в дальнейшем разыгрывать эту фигуру в качестве преемника и противовеса действующему президенту республики.
Впрочем, любая политическая стратегия предполагает динамичную игру, а не последовательное воплощение изобретенного в кабинете сценария. Кремлевские чиновники, в отличие от многих российских политиков, это понимают. Поэтому думается, что истерика по поводу очередного заявления Ахмата Кадырова - еще одно свидетельство глубокого детства, в котором пребывает российская политика. Мы хотим всего и сразу, жаждем решить чеченскую проблему, отказываясь принять как неизбежность тот факт, что нам предстоит ее решать на протяжении многих лет и десятилетий. С трудом и неизбежным риском.
А что уж совсем печально, так это то, что Чечня, где за последние четыре года действительно достигнут очень серьезный прогресс (завершились активные боевые действия, снизилось число жертв среди гражданского населения, возвращаются домой беженцы, возникает нормальная экономика, смолкли, наконец, разговоры о «независимости»), по-прежнему остается полигоном для политтехнологических экзерсисов. Чечня - возможно, единственный проект Путина, за исключением тех, которые были направлены на укрепление его личной власти, где был достигнут реальный и впечатляющий успех. И именно эта тема используется для давления на президента.
