Слово "бойкот" применительно к грядущим президентским выборам употребляется в самом расширенном смысле. Под это понятие подводится и отказ традиционных партий выставлять кандидатов, и призывы голосовать против всех, и призывы вовсе не ходить на выборы. Впрочем, взглядом на бойкот, как на сознательную акцию оппозиционных партий, смысл не исчерпывается. Точно так же называют и возможную стихийную неявку избирателей, которым неинтересно состязание с заранее известным результатом. До сих пор расширительному называнию не подверглось лишь вполне ожидаемое безразличие прессы, хотя скорее всего отсутствие у газет интереса к безальтернативной кампании тоже будет поименовано бойкотом.

Впрочем, такой фактор, как простое отсутствие избирательского интереса, кремлевской обслугой не признается - она предпочитает видеть в том исключительно козни проигравших партий. Как указывает непременный Г. О. Павловский, "партии, которые не способны участвовать в политической деятельности, это политические трупы. Почему политические трупы монополизировали право представительства от целых классов общества, если их лидеры разлагаются внутри самих партий, непонятно", но зато совершенно понятно, что "идею девальвации президентских выборов навязали маленькие политические группы - политические партии, во главе которых стоят всем известные политические лидеры".

Столь ожесточенное трупоборчество вряд ли стоило устраивать на публике, посколько оно демонстрирует всю способность великих кремлевских технологов считать хотя бы на полтора хода вперед. Не кто иной, как тот же Г. О. Павловский, еще летом 2002 г. в бытность его советником А. С. Волошина, успел загодя провозгласить неизбежную смерть существовавших тогда политических партий. Но тогда ему еще полтора года назад должно было быть понятно, что помрут партии - не будет и серьезных кандидатов (какие кандидаты от мертвецов?), В. В. Путин останется один, как перст, и его триумф будет несколько подмочен. Теперь же вдруг выясняется, что причина конфуза не в давно уж напророченной смерти партий, а в том, что партии, хотя и умерли, но перед смертью навязали девальвацию. Не лучше Павловского натеоретизировал и замглавы администрации В. Ю. Сурков, согласно которому после 7 декабря "началась новая политическая эпоха", прежние партии "завершили свою историческую миссию", а "марксистские догмы о левом и правом флангах" опровергнуты. В переводе на русский язык, Г. А. Явлинский (resp. Г. А. Зюганов, Б. Е. Немцов etc.) получил политологический мессидж "Тебе, старичок, в крематорий пора", на что Явлинский (Зюганов, Немцов) отвечал Суркову: "Пора, батюшка! В наш советский колумбарий", и на его добром лице выразилась готовность немедленно предаться огненному погребению. Однако парадоксальным образом такая немедленная готовность полностью исполнить волю мудрых политтехнологов вызвала у тех вовсе не чувство глубокого удовлетворения, а зубовный скрежет. Со слишком сильным опозданием до них дошло, что их проекты блестяще реализованы со всеобъемлющей полнотой, и именно по этой самой причине начальство будет бить их сперва руками, а потом ногами, ибо ему, начальству, от этих великих успехов в марте 2004 г. будет холодно в его одиноком величии. Чем-то это напоминает поведанную А. И. Солженицыным историю, как в 1935 году в Псковской области в соответствии с указаниями народного академика Т. Д. Лысенко посев льна был произведен по снегу. Семена заплесневели и погибли, обширные поля пустовали год. Лысенко не мог сказать, что снег - кулак или что сам дурак, и потому обвинил агрономов во вредительстве. Сегодня тем же самым занимается Павловский, разоблачая зюгано-явлинских вредителей.

Между тем дело совсем не во вредителях, а в том неотменном факте, что ходить к урне, когда результат известен наперед, не всякому интересно. На осенних выборах в Петербурге никаких ныне разоблаченных Г. О. Павловским вредителей, "навязывающих идею девальвации выборов" не было, явка же была непристойно низкой. Выборы Мосгордумы в 1997 и 2001 гг., на которых так мощно выступило "лужковское большинство", вообще не состоялись бы, если бы в седьмом часу в мороз и вьюгу москвичи вдруг массами не повалили на избирательные участки - это, конечно, если верить отчетам Мосгоризбиркома, ибо могли быть и другие причины.

Все это, заметим, без каких-либо призывов к бойкоту, а просто потому, что скучно. Недаром безальтернативный Ю. М. Лужков уже третьи свои выборы умело подверстывает к общефедеральным, которые до последнего времени обладали хоть какой-то интригой и потому за компанию обеспечивали явку и ему - иначе были бы те же неприличные 30%. Теперь же, с утратой общефедеральной интриги не только первого ("кто будет нами править?"), но даже второго ("кто станет главным лидером оппозиции?") и третьего ("будет ли второй тур, будет ли торговля с бронзовым призером?") порядков, совершенно непонятно, почему устойчивые региональные тенденции на общенациональном уровне ни за что не проявятся. Люди везде люди, а скука везде скука.

При этом интрига у президентских выборов на самом деле есть, но эта интрига не в рамках представительной процедуры, а скорее за ее пределами, ибо технологи сами не заметили, как их управленческими трудами президентская кампания вошла в серую зону, когда это уже не выборы в представительно-демократическом смысле, но еще и не самые свободные в мире выборы по Конституции 1936, а нечто среднее - ни Богу свечка, ни черту кочерга.

Ибо каждая из вышеназванных процедур по крайней мере имеет свою логику. Выборы в условиях представительной демократии предполагают прерывистость инвеституры. На момент выборов действующая власть лишается своего мандата, срок которого истек, и должна заново его подтверждать в непредсказуемой борьбе с другими претендентами, домогаясь благосклонности избирателей. Самые свободные в мире выборы вообще не знают такого понятия, как прерывистость - мандат правителя вечен и неизменен, а смысл мероприятия в том, что граждане демонстрируют свою лояльность, периодически присягая на верность власти. Заранее известные результаты выборов тут нимало не служат препятствием, ибо альтернативность мероприятия наличествует применительно не к власти, а к подданным. Не то существенно, кто будет править - это и так решено, а то, лояльный ты гражданин или нелояльный. Именно поэтому на самые свободные в мире выборы не просто ходили все, но ходили еще и к шести утра, к открытию участков. Не потому что в единственный выходной не хотелось поспать, а потому что поздняя явка свидетельствовала о недостаточно лояльной расстановке приоритетов - сперва поспать, потом еще чего-нибудь, а преданность партии и правительству и лично т. Сталину лишь где-нибудь под занавес. За такое можно и на заметку взять.

Разумеется, по сравнению с самыми свободными в мире выборами действо 14 марта будет верхом либерализма. В. В. Путину срочно изготовляют спарринг-партнеров, какая-то мелочь придет самотеком - только приходите, дорогие избиратели, и отметьтесь, а голосовать можете хоть за гробовщика, хоть за И. П. Рыбкина, хоть за жизнодавца Миронова. Победитель, конечно, известен заранее, но в остальном -- свобода без границ. Но беда в том, что никто не отменял названные Наполеоном два главных побудительных мотива, движущие людьми - "страх и интерес", 14-го же марта не будет ни того, ни другого.

Интереса уже не будет, потому что результат игры заранее известен - про "путинское большинство" нам уже четыре года технологи разъясняют, а для совсем непонятливых была думская избирательная кампания. Страха еще не будет, потому что массовой разъяснительной кампании на тему, что такое пассивная нелояльность и что за нее бывает, у нас давно не проводилось. При отсутствии обоих стимулов единственное, что получается - это гибридное мероприятие по выборам первоверховной В. И. Матвиенко с соответствующим уровнем легитимации. Уровень этот достаточен для плавного воспроизводства существующих политических тенденций - причем в условиях относительной социально-экономической стабильности, но любая дестабилизация как внешняя, обусловленная объективными и не зависящими от власти обстоятельствами, так и внутренняя, вызванная резкими движениями самой власти, куда бы эти движения ни были направлены, тут же этот дефицит легитимности высветит.

Единственный способ не оказаться с харизмой второго сорта, пригодной лишь для инерционного доживания и ни для чего более - это апелляция к более возвышенным гражданским чувствам, т. е. открытый призыв к избирателям "Поддержите меня ради нашего общего великого дела etc.", т. е. некоторый вариант голлизма, республиканской монархии. Проблема здесь в том, что для такого призыва надо, во-первых, ясно, внятно и даже зажигательно сказать, о каком же деле все-таки идет речь - что плохо вяжется со стилем нарочитой таинственности, присущей нынешнему президенту. Во-вторых, тогда необходимо отказываться от всей нынешней системы политтехнологического обеспечения, потому что она способна вырабатывать сколь угодно хитрые кунштюки, но только не жесты типа "Братья и сестры, к вам обращаюсь я, друзья мои". В третьих, голлизм предполагает принципиально иной тип политического творчества, скорее похожий на манеру прежнего президента. Б. Н. Ельцин (хорошо или плохо, удачно или неудачно - это уже другой вопрос) соединял сущностно весьма либеральную политику с монаршей (вар.: царистской, обкомовской) манерой публичного поведения. В. В. Путин до сих пор вел себя диаметрально противоположным образом, соединяя сущностно абсолютистское управление с тщательнейшим соблюдением формально-демократических манер. Переход от этого состоявшегося и закрепившегося стиля к величавому голлизму представляется психологически маловероятным.

Получается ловушка. Имитационная демократия сильно второго сорта дает такого же сорта харизму, на автократию первого сорта, которая могла бы дать полноценно царственую харизму, нет надлежащих способностей. Поэтому 14 марта не сулит ни убедительной победы в демократическом стиле, ибо некого побеждать, ни убедительной присяги в монархическом стиле, ибо некому присягать. Нынешняя серая зона - это не только республика без республиканцев, но еще и монархия без монархистов.

Именно поэтому политтехнологическая обслуга находится в легкой (или даже не очень легкой) истерике. Обслуге было велено: "Пусть приведут бояр с ключами от города", а нет ни бояр, ни ключей.