Уже в понедельник стало ясно, что главной сенсацией прошедших выборов стала не скучно-предсказуемая победа чиновничьей команды и даже не приход новых левых популистов на место старых, а сокрушительное поражение так называемых «правых» – причем как западников из «Яблока» (левых по сути), так и невнятно-либерального СПС. Набери какая-нибудь из этих двух партий хоть несчастных 4,8% голосов, ее, может, даже на административном ресурсе дотащили бы до думских кресел, дабы не нервировать общественность. Но на деле «Яблоко» остановилось на 4,3%, а СПС едва удалось набрать 4 процента.
Реакция общественности на такую незадачу была большей частью в унылом духе пословицы «неча на зеркало пенять»: мол, такая уж у нас кривобокая страна, только за левых националистов и голосует, а чего же вы хотели, надо было родиться в лондонах, а у нас оно иначе и не бывает. Этот многоголосый хор вызывал в памяти диалог из великого мультипликационного эпического полотна «Винни-Пух»:
- Простите, а что, совсем никого нет?
- Совсем никого!
- Не может быть... Кто-то там все-таки есть… Ведь кто-нибудь должен был сказать "Совсем никого"!
Иными словами, если никакого правого крыла в обществе нету, то кто ж это тогда таким дружным хором сокрушается о его отсутствии?
Четыре года назад именно за правую идею проголосовали восемь с половиной процентов избирателей, то есть более пяти с половиной миллионов человек. С тех пор вырос и уровень валового продукта на душу населения, и средний доход, и численность «среднего класса» по социологическим исследованиям. Никаких объективных оснований для уменьшения правой электоральной базы не просматривается – как раз напротив, она, по всей видимости, заметно увеличилась. Об этом же, как ни странно, говорят и итоги голосования, если чуть внимательнее к ним присмотреться.
Во-первых, впервые в российской истории блок «Против всех» был близок к преодолению пятипроцентного барьера, причем, по слухам, его 4,75% - искусственно заниженный результат. Во-вторых, несмотря на довольно активные призывы проголосовать, очень многие избиратели плюнули и вообще никуда не пошли: по официальным данным, явка составила всего 55%, а социологи, опрашивавшие людей на выходе с участка, ожидали и того меньше. При этом левому электорату как раз было из чего выбрать, поэтому вся сколько-нибудь активная его часть исправно волеизъявила. Львиная доля тех, кто остался дома или поставил свою галочку в самом нижнем квадратике – голоса, потерянные правыми.
Причины, по которым эти голоса не достались СПС, довольно очевидны и многократно обсуждались. Немцовская партия не представила никаких внятных лозунгов, кроме вторсырья из прошлой кампании, которое за давностию лет даже у собственных СПСовских пиарщиков не вызвало живого интереса. Новаторская, хотя и не всем понятная, идея «либеральной империи» так и осталась личной мулькой Анатолия Чубайса, не отразившись ни в слоганах, ни в программе. СПС в таком виде оказался правой партией лишь по называнию. «Яблоко» и вовсе никогда правой партией не являлось.
Парадокс ситуации состоит в том, что, по итогам выборов, разгромных для правых и выигрышных для левых, «кадровая востребованность» обещана отнюдь не вторым, но как раз первым. То есть повторяется ситуация девяностых годов, когда при левом или левоцентристском парламенте большинство ключевых решений оставалось за правыми. Эта схема позволяет уводить в свисток протестные импульсы и проводить некоторые непопулярные меры, но она имеет огромные недостатки. Главный из них заключается в самом том обстоятельстве, что люди, принимающие необходимые для страны решения, воспринимаются как чуждая, навязанная сверху группировка, а значит, и сами эти решения ждет непонимание и неприятие. Это неприятие, в свою очередь, рождает вышеупомянутое представление о том, что «такой уж у нас народ» и что правым следует делать свое дело тихой сапой, поменьше высовываться и побольше молчать в тряпочку. Тогда как на самом деле правым просто нужно перестать бояться своего электората. Те, кому это удастся, по праву, а не по самоназванию, займут в нашей политике эту нишу.