Новейшие электронные технологии прочно вошли в нашу жизнь, став неотъемлемой частью потребительской цивилизации. Дошло до того, что сегодня не обязательно лично ездить на допрос из тюрьмы в суд под конвоем – достаточно установить систему телеконференцсвязи, и можно давать показания судьям прямо из камеры: согласитесь, это гораздо удобнее. Пока, к сожалению, услуга является эксклюзивной, доступной лишь очень богатым людям (Ходорковскому, например) – но это, как нетрудно догадаться, дело поправимое.
Между прочим, перспектива испытать на себе результаты модернизации пенитенциарной системы – дело сегодня не такое уж и нереальное. Шутки шутками, а история с «Апатитом» и ЮКОСом действительно становится всё более «модельной». Пока мы смеялись над ЮКОСовскими пиарщиками, кои запузыривали в масс-медиа страшилки в том духе, что «сегодня сажают олигархов – а завтра начнут квартиры отбирать», адвокаты зафиксировали осенью этого года резкое увеличение количества исков по пересмотру приватизационных сделок. Причём иски, как правило, возбуждаются госорганами – однако почти всегда известно, что за тем или иным чиновником стоит частная компания, претендующая на собственность, право на которую оказалось поставлено под сомнение. В этом смысле сегодня уже решительно наплевать, какое заявление по делу ЮКОСа сделает (или не сделает) завтра президент (премьер, спикер, Папа Римский и т.д.): к судьбе всех этих исков «осенней волны» любая активность «сверху» никакого отношения уже иметь не будет.
Означает ли это, что пресловутый «передел собственности», коим так пугала всех нас прогрессивная общественность, в самом деле начался? Нет. Проблема в том, что он никогда и не кончался. Такого рода иски – о признании недействительными результатов приватизационных сделок – шли все последние годы, и практически всегда их реальной причиной была активность той или иной бизнес-группы, а вовсе не самих госчиновников. Тот же ЮКОС последних лет – один из главных агентов этого самого передела, со всеми его «особенностями»: избирательным правоприменением, «басманным судом» и т.п. Сегодня Ходорковского бьют, в общем, его же оружием – и он сам прекрасно это знает.
Оглядываясь назад, начинаешь понимать исторический смысл и значение приватизации «по Чубайсу». Да, безусловно, эта приватизация тогда, когда она проводилась, оказалась настоящим благом для страны: благодаря ей стало возможным появление мощного национального бизнеса. Если бы объекты госсобственности не отдавались практически даром, а продавались по реальным ценам, за деньги, которых тогда, в начале 90-х, ни у кого в стране просто не было, дело кончилось бы тем, что российскую экономику просто скупил бы на корню иностранный капитал, непосредственно или опосредованно – как оно случилось повсеместно в Восточной Европе. У нас вместо этого стала возможна самостоятельная экономика, нарастившая достаточно мышц для того, чтобы не быть поглощённой мировыми транснациональными концернами.
Однако сегодня собственность, будучи отданной «за фук», просто так, оказалась бомбой замедленного действия: весь российский бизнес существует в ситуации постоянного кризиса легитимности. Неправовой статус собственности – основа неправового статуса частной экономики вообще. В ситуации конкурентного рынка это означает, что когда все нелегитимны, то выигрывает тот, у кого больше возможностей «разыграть» нелегитимность конкурента. И по мере того, как на рынке появлялись всё новые и новые игроки, укреплялись ФПГ, сливаясь с властью и покупая себе чиновные «крыши», кои стали использоваться бизнесом для разборок друг с другом, становилось понятным, что нелегитимность собственности и бизнеса – не просто проблема для «наведения порядка в стране», а главная угроза самому существованию государственности. То, что получилось из всего этого – масштабный кризис закона и государства, жестокая расплата за форсированное превращение России в рыночную страну.
В этой ситуации единственной возможностью волевого политического разрешения кризиса остаётся объявление экономической амнистии, в первую очередь – амнистии собственности. Понятно при этом, что автоматическое и бесплатное прощение всем всех грехов не является возможным: иначе полностью разрушается сама правовая основа отношений государства, бизнеса и общества – принцип справедливости. А значит, нужно предложить действенный, модельный механизм этой амнистии.
В принципе, нечто подобное сегодня уже делает государство в рамках земельной реформы. Речь идёт о приватизации земли под зданиями и сооружениями, уже находящимися в частной собственности. Сегодня существует единый механизм такой приватизации: выкуп «своей» земли у государства по фиксированным, законодательно установленным расценкам. Не без эксцессов, естественно: московский мэр Лужков уже пообещал отключать канализацию всем тем, кто осмелится выкупить свою землю по расценкам федеральной власти – и немудрено: такая система попросту подрывает рынок «административного ресурса», на котором основана вся лужкономика.
Если предположить, что власть решится создать аналогичный механизм амнистии собственности – в рамках типовой, модельной судебной процедуры, когда рассматривается и проверяется история приватизационных сделок, и государству выплачиваются разумные, приемлемые для бизнеса финансовые компенсации за потери, понесённые в результате приватизации – такая амнистия будет реальной. Если в начале 90-х у бизнеса попросту не было денег для того, чтобы покупать у государства газеты, заводы и пароходы, то сейчас они есть – заработаны именно в результате эксплуатации той собственности, которая досталась бизнесу пять-десять лет назад. И, главное, гражданское самосознание у сегодняшнего бизнеса находится совершенно на другом уровне: сегодня он как никогда заинтересован в собственной легальности, в том, чтобы на институциональном уровне защитить себя от таких ситуаций, как у Ходорковского.
Ясно, что ключевым в рамках этой амнистии должен стать принцип «один продавец – один покупатель», как и в случае с землёй – чтобы прекратить перманентно идущий передел собственности, и сделать всё для того, чтобы владельцы не теряли свой бизнес. И, разумеется, необходимо обойтись исключительно экономическими механизмами, раз навсегда отучив правоохранителей от той «меры пресечения», которая была избрана в случае с Ходорковским.
Более того: на этом экономическая амнистия закончиться не должна. Её следующим ходом должна стать компенсация вкладов граждан, сгоревших в 92-м году – и именно на это должны пойти деньги, получаемые государством в результате процедуры амнистии. Только в этом случае идея трёхстороннего договора между властью, обществом и бизнесом, отстаиваемая либералами, становится реализуемой и социально приемлемой.
Идея, конечно, очень сырая и непроработанная, могущая вызвать массу возражений. Однако это, по крайней мере, хоть какой-то путь выхода из того кризиса легитимности, в котором сегодня оказались мы все – и власть, и бизнес, и общество.
