В связи с 35-летием советского вторжения в Чехословакию жителю России положено в обязательном порядке покаяться и посыпать голову пеплом. Конечно, мероприятие было глупое и злодейское, но каяться перед чехами и словаками (в первую очередь, конечно, чехами, словаки как-то спокойнее к этому относятся) не хочется. Из-за их поведения и тогда, и сейчас.
ЧССР была не первой страной «социалистического содружества», где Москва наводила порядок. До этого была Венгрия. Венгры воевали за свою независимость по-настоящему. Они проиграли (против лома нет приёма), но заслужили уважение. Братья-славяне по обыкновению сдались сразу, как 30 годами раньше без единого выстрела капитулировали перед Гитлером, имея одну из сильнейших армий в Европе. Мюнхенский сговор был вещью отвратительной, но это ведь не означало необходимости капитуляции. Вермахт образца 1938 г. еще ни разу не нюхал пороха и имел на своём счету только аншлюсс Австрии. Окажи чехословацкая армия сопротивление – вся мировая история могла бы пойти по-другому. Но нет у этого народа такой традиции – сопротивляться. Во время Второй мировой Чехия была «кузницей» Рейха, почти как Урал для СССР. Моравско-Остравский промышленный район немцы весной 1945 г. удерживали дольше Берлина - настолько он был для них важен. Словаки числились союзниками Германии, однако именно они организовали крупнейшее антигитлеровское восстание, причем восстал не только народ, но и армия. А чехи работали на немцев «честно».
Тут можно вспомнить другие предвоенные события: как безропотно сдались Красной армии прибалты и как великолепно воевали против неё финны во время «Зимней войны». Можно вспомнить также поляков, которые до конца бились против немцев, хотя и их Запад предал. Москва просто не решилась на вторжение в Польшу в начале 80-х, даже в Политбюро поняли, какая получится мясорубка.
Сильного противника всегда можно и нужно уважать (тем более, что и финны в 1939-40, и венгры в 1956 вели против нас войну справедливую). Труса уважать не за что, поэтому и каяться перед ним не хочется: ни перед чехами, ни перед прибалтами, особенно при воспоминании о событиях Гражданской войны. О латышских стрелках, «гвардии революции», палачах русского народа, и о том, как чехи продали большевикам Колчака.
Если чехам действительно так дорога была свобода и так ненавистно навязанное СССР рабство, то за это можно и нужно было воевать, биться, а не грозить танкам кулаками. И уж вовсе непонятно, как страстное желание свободы и ненависть к оккупантам сочетались с уникальной даже для стран соцлагеря лояльностью к коммунистическому режиму, который спокойно правил страной все годы вплоть до "бархатной революции".
Что касается сегодняшней ситуации, то чехи на редкость яростно защищают все, без исключения, действия США, в частности – вторжения их войск в разные страны, не все из которых совершали против Америки агрессию. То есть Штаты действуют точно так же, как СССР в 1968 г. Если чехи осуждают советскую агрессию, то пусть осудят и поведение американцев. Если же они американцев одобряют, то пусть и к нам претензий не предъявляют. А то ведь двойной стандарт получается. Впрочем, к сожалению, это стиль политики Запада, в первую очередь – США.
Нежелание каяться перед чехами не отменяет, конечно, абсолютно негативной оценки вторжения. Какую угрозу для нас представляли авторы «пражской весны», типичные европейские леваки? Они же хотели всего лишь «социализма с человеческим лицом» (ещё не поняли, что такого быть не может). Однако советская власть в то время уже переходила от садизма к маразму и видела угрозу вообще во всём. Сейчас апологеты Совдепии на каждом углу рассказывают о том, как нас тогда уважали. Это неправда. Утверждение «боятся – значит, уважают» верно далеко не всегда. В брежневские времена нас боялись и презирали, причем не только противники, но и «союзники», включая тех, которые «только что с ветки спрыгнули». Уважали нас при Сталине. У власти был палач, но не ничтожество. При всём его беспредельном злодействе он соответствовал по своему масштабу стране, которой руководил, и за пределами страны это прекрасно чувствовалось.
Для миллионов граждан нет ничего страшнее палача, тем более с таким размахом личности, как у Сталина, но это, пожалуй, единственное исключение. Когда во главе великой державы находится ничтожество, это сулит многие беды, даже если ничтожество само по себе - хороший человек, желающий своей стране добра. Именно этот вариант привел к краху государства и в 1917, и в 1991. Недопустимо, когда масштаб личности лидера слишком явно не соответствует масштабу страны.