У каждой власти должен быть свой архитектурный стиль. Предшествующий опыт показывает, что возможна архитектура как жестко-тоталитарная, так и умеренно-авторитарная; как конституционно-монархическая, так и диктатурно-пролетарская. Архитектура – хирургически точный портрет внешней и внутренней политики, который, в отличие от государственного пиара, никогда не солжет. Метод анализа архитектурных стилей может быть полезен для понимания той невнятной субстанции, что гордо называется «нашей государственной идеологией». Даже если она сама не вполне себя осознает, ее постройки выскажутся за нее сполна.
Для примера возьмем самую знаковую за последнее время стройку власти – «президентскую резиденцию» в Стрельне под Петербургом. Помимо реставрации старого Константиновского Дворца, к приезду хозяина спешат закончить небольшое одноэтажное здание-новодел против главного фасада – так называемый «Павильон переговоров». Предполагается, что там будут проводиться различные эпохальные встречи между главами нашего и зарубежных государств. Стиль определяется как предельно корректная неоклассика. Спорить не с чем, так как ничего особенного и нет. Главный зал, где Путин будет пожимать руки различным президентам под восторженное щелканье фотоаппаратов, напоминает краткий путеводитель по историческим стилям. Этакий The Best Эрмитажа. Придраться тоже абсолютно не к чему, так как все, начиная от планировки и заканчивая последней позолоченной загогулинкой, уже когда-то где-то было. Чистота классических форм не испорчена ни единой идейкой современных архитекторов, задача которых сводилась к оптимальному перемешиванию цитат. Посреди зала предполагается круглый ступенчатый подиум, окруженный колоннами с коринфским орнаментом и увенчанный сферическим кессонированным потолком, которым ввиду странных пропорций сооружения (диаметр приблизительно 5,5м, высота 6м) никому не удастся полюбоваться. Маленький диаметр подиума неизбежно приведет к конфузной ситуации, когда глава принимающей стороны будет пожимать руку гостю сверху вниз. Эклектичное нагромождение декора создает ощущение перегруженности. Там, где нет золота, будут гобелены, где нет гобеленов, будут пилоны, где нет пилонов, будет резной наборный паркет – и не единого кусочка свободного места, чтобы передохнуть.
Первая версия – ответственные за воплощение государственной идеологии в кирпиче и камне просто затрудняются в определении таковой. Власть делает намеки, но утверждать что-либо определенное тоже не решается. Поэтому, дабы не рисковать, архитекторы пошли по самому простому пути – воспользовались проверенной индульгенцией «вековых традиций». Казалось бы, классические формы должны ассоциироваться с сильной властью и авторитарным стилем правления. Однако некоторый сумбур в перемешивании элементов различных стилей говорит о неуверенности и, кроме того, о формальном подходе к реализации принципов. Очевидно, что есть желание создать видимость сильной власти. Для этого берутся простые и доходчивые символы из разных эпох и, не будучи как следует прожеванными, выдаются потребителю. Политике, последовательно идущей по пути усиления власти, больше подошел бы монументальный постмодернизм здания Пентагона.
Что любопытно, похожий проект Главного зала действительно некоторое время рассматривался генподрядчиком. Отвергли «неоимпериализм», очевидно, в одной из высших инстанций. Возможно, сыграла роль обычная боязнь принимать радикальные решения на фоне сжатых сроков. Декор в альтернативном проекте сводится к минимуму. Стены предполагалось облицевать огромными плитами из сурово-прекрасного гранита – символа незыблемости и мощи. Подиум, как неуклюжий рудимент трона, исключался вовсе. Для создания атмосферы величия использовались укрупненные геометрические формы и резкое, даже пугающее сочетание цветов. Чтобы почувствовать значительность низкорослого президента, присутствующим необязательно было вставать на две ступеньки ниже. Сами стены жестким скрежетом прямых углов и тяжестью гранитных плит сообщали чувство благоговения. Абсолютно гладкие двери из нержавейки (вместо филенчатых официозных) должны были быть украшены огромными гербовыми орлами.
Отвергнутый проект предлагал власти официально признать авторитарные и имперские амбиции. Власть оказалась к этому не готова. Оттого ли, что считает момент неподходящим, либо таковых амбиций на самом деле нет? А, скорее всего, просто потому, что нет вовсе никакой ясной идеологической концепции. Вместо этого простое и проверенное Лужковым и Бородиным: «чтобы было красиво». То есть побольше золота, блеска и вообще зримых свидетельств роскоши, так, чтобы ни один метр не пустовал.
Есть, впрочем, и другой вариант. Для «внутреннего пользования» путинский режим мог бы допустить имперские нотки. Но для лидеров иностранных государств, которых предполагается принимать в Переговорном зале, российский политический стиль должен выглядеть, по возможности, демократичным и даже наивно-эклектичным. Здесь уместней вызвать успокоительную усмешку, чем тревожные раздумья. Как экспортный продукт пиар-интерьер Павильона переговоров вполне адекватен целям и задачам власти.
