Мы вошли в полосу десятилетних юбилеев. Все создания первых лет новой эпохи, удержавшиеся на плаву до сегодняшнего дня, встречают свой первый почти серьезный юбилей: растяжки на улицах, дорогие артисты на праздничный вечер, приглашения с золотым тисненым "десять" - все как у людей. Биржи, фонды, банки, газеты... И не только они.

Президиум ЦК Коммунистической партии Российской Федерации постановил начать подготовку к 10-й годовщине II чрезвычайного съезда, который в феврале 1993 года официально восстановил деятельность компартии. Планируется провести массово-политические мероприятия, пленумы парткомов, собрания партактива, занятия в кружках, подготовить и издать научный сборник «Облик КПРФ ХХI века».

К юбилею готовится одна из самых влиятельных структур последнего десятилетия, прочно удерживающая свой сегмент политического рынка. На парламентских выборах - почти четверть голосов избирателей, больше чем у кого-либо еще, на президентских - твердое второе место с уровнем поддержки, достигавшим и сорока процентов - больше, чем у легендарного Сальвадора Альенде на выборах, сделавших его президентом Чили. В регионах - не меньше двух десятков губернаторов с партбилетом (если считают сами коммунисты, то получается и вдвое и втрое больше). В нижней законодательной палате - контроль над почти третью депутатских мест, если считать с компаньонами из агропромышленников. Были, конечно, дни получше, есть, конечно, проблемы, о которых назойливо напоминают журналисты и политэксперты, обычно недолюбливающие партию. Но перед юбилеем о таком говорить не принято. Можно про облик КПРФ в XXI веке, а лучше про мечты, которые сбываются. Повод есть.

Едва ли не главная странная особенность КПРФ девяностых годов была связана с тем, что маркетологи называют позиционированием, гуманитарии - идентичностью, марксисты - соотношением между бытием и сознанием.

Партия, воссозданная в 1993 году, оказалась самой подходящей для людей, привыкших к неторопливой капэсэсовской жизни - взносы, партсобрания, партийная газета со знакомыми лозунгами... Именно такая спокойная размеренная партия и должна была выиграть у более агрессивных леваков спор за право считаться настоящей наследницей КПСС. Вслед за пенсионерами в партию пошли солидные директора, а чуть погодя, когда конъюнктура устоялась, и предприимчивые люди лет тридцати-сорока, совсем не бедные, посчитавшие выгодным вложиться в машину компартии. Именно такая партия оказалась партией большинства в самой тихой, относительно сытой части страны, добротный плодородный участок.

Все бы хорошо - но не для партии, знамя которой по-прежнему красное, эмблемой все те же серп и молот, гимном - старый добрый "Интернационал". Ей бы быть не партией ностальгического консерватизма, а пролетарской, революционной, авангардной. Десять лет за спиной, а юбиляр часто все такой же, как бы сказать... раздвоенный: он одобряет изучение школьниками православной культуры, он же призывает своих активистов осваивать опыт уличной борьбы, учит малевать на заборах партийные лозунги - чтобы были эффектными, как буржуйская реклама. Эклектика, да и только.

И участок достался пусть и плодородный, но не такой, как обещала марксистская наука. Первая проба сил - апрельский 1993 года референдум "Да-да-нет-да", первый партийный пленум с разбором итогов - и первое разочарование: "Мы, - заявил тогда Зюганов, - однозначно проиграли там, где согласно всем теоретическим представлениям сосредоточена главная база коммунистической партии. Как ни горько признавать, но это промышленные области Центральной России и Урала, в которых проживает львиная доля населения, сосредоточен огромный отряд индустриального рабочего класса".

Но время идет, и гадкий - для строгих марксистов-ленинцев - утенок потихоньку начинает становиться похожим на компартию, какой она должна быть по всем представлениям. Там, где на исходе перестройки слово "партаппаратчик" звучало как проклятие, а главным мотивом голосования было озлобленное недоверие к советскому начальству, в последние пару лет компартию ожидала череда успехов. Знаменитая "пятьдесят пятая параллель", севернее которой коммунистов ждал почти неизбежный проигрыш, все меньше сдерживает кандидатов компартии. “Красный" губернатор в Иванове, во Владимире, в Кирове, в Костроме, в Нижнем, даже на Камчатке - в областях, где десять лет назад устойчивое антикоммунистическое большинство поддержало на референдуме Ельцина и его политику. Это не возвращение "бывших" - к власти приходят другие коммунисты, сделавшие партийную карьеру в ельцинское десятилетие. Коммунисты незаметно превращаются в партию протеста, а не ностальгии, в партию рабочих городов и поселков, избиратели все больше воспринимают их как настоящую пролетарскую партию.

Другая сторона перемен - постепенное уплывание из-под ног коммунистов консервативного аграрного пояса, который все привыкли называть "красным". Названию "красный пояс" тоже скоро исполняется десять, в следующем мае. Доживет ли оно до второго десятка - кто знает. Признаки "побледнения" южного пояса областей были заметны уже на последних президентских, на губернаторских и на местных выборах. С подъемом агропромышленной отрасли спрос на протестные лозунги уменьшается, а умеренно-консервативная "партия власти", как бы они ни называлась, по своему темпераменту как будто идеально скроена для здешних избирателей. Привычка голосовать "как в прошлый раз" или "как все в нашей области", пока играющая на руку коммунистам, через один-два избирательных цикла, возможно, начнет приносить дополнительные очки уже их соперникам. Коммунистам останутся, как и положено по науке, их недавние завоевания - депрессивные промышленные районы, в Европе и Америке некогда получившие название "ржавого пояса".

Наверно, не стоит спрашивать, как скажутся подобные превращения на компартийных функционерах, на их мерседесах, на пакетах акций. Во-первых, достаточно поглядеть на антиглобалистов, на радикальных экологов, любое движение протеста, чтобы убедиться, насколько коммерчески выгодным оно может быть. Во-вторых, перемены идут совсем не быстро. Про февральские юбилейные мероприятия уже сейчас можно рассказывать: прошли как всегда, не хуже других коммунистических мероприятий. Снаружи - политобозреватели с вечной интонацией во все посвященных будут рассуждать о противоречиях и интригах в партии, об интригах в руководстве, а там - те же партийные вожди, округлые и чуть медлительные, с теми же словами о нерушимом единстве и неуклонной борьбе. Едва ли не последний островок привычной стабильности из ельцинских девяностых. Что-то с ним сделают путинские двухтысячные?