Недавно в российском прокате появился простенький американский фильм — «С меня хватит». Героиню избивает муж, она приходит в полицию и спрашивает – что можно сделать. Грустный полицейский ей отвечает:

-         Если мы обнаружим на Вашем теле следы избиения, то мы его арестуем.

-         Но он скоро выйдет под залог?.

-         Да, выйдет…

-         А если он захочет со мной рассчитаться?

-         Мы выдадим вам документ о защите…

-         Это будет бумажка, где будет написано, что он ко мне не имеет права приближаться?

-         Да…

-         А если дети…

-         Как, там еще и дети??? – полицейский становится совсем печальным.

В итоге героиня изучает рукопашный бой и мужа просто убивает. Православный священник, желающий остаться священником, никого убить не может, а потому, взявшись помогать прокуратуре в установлении вины чеченского сепаратиста Ахмеда Закаева, православный архимандрит Филипп (Жигулин), оказался полностью беззащитен. К сожалению, человек, который решается помочь государству покарать преступление, приобретает себе врагов и в лице преступников, и в лице дружественных преступникам СМИ, и, иногда, в лице правоохранительных органов, бывает и такое, что «друзья» правоохранители оказываются хуже врагов. В результате получается так, что если солдат - это «человек с ружьем», то свидетель в нашей нынешней действительности — это человек с петлей на шее. К показаниям такого человека испытываешь особое уважение, но уж больно за него страшно.

Страх, между тем, — это главное оружие террористов. Другое их оружие — информационная шумиха и информационная неразбериха. И оба эти оружия в полной мере используются для того, чтобы вытащить из датской тюрьмы и не допустить его перемещения в тюрьму российскую Ахмеда Закаева, который для чеченцев принципиально важен как лицо, пользующееся репутацией «умеренного» и «респектабельного». Именно Закаев предъявляется террористами в том случае, когда они хотят выглядеть не совсем дикарями, и осуждение Закаева, да еще и за похищение священника —  вещь для имиджа чеченских террористов непростительная. Поэтому неудвительно, что на о. Филиппа оказывалось, видимо, и прямое давление, а услужливые журналисты охотно присовокупили к нему и дезинформацию (по крайней мере – именно на такой интерпретации статьи в «Известиях» настаивает в своем заявлении отец Филипп), причем настолько торопились, что забыли уточнить у своего собеседника даже его сан, обозвав архимандрита Филиппа «игуменом», то есть понизив его на одну ступеньку в священноиноческой иерархии.

Однако игра «в четыре руки» террористов и журналистов — вещь давно уже привычная. Значительно большую озабоченность вызывает крайне неумелая игра на информационном поле представителей правоохранительных органов, которые позволили СМИ победоносно запутать ситуацию,  стерев границу между правдой и ложью. Между тем, для того, чтобы этого не произошло, необходимо было соблюсти несколько очень простых принципов информационной защиты свидетелей и, тем более, потерпевших, каковым и является отец Филипп.

Во-первых, любую информацию о показаниях того или иного лица СМИ должны узнавать только от прокуратуры и в официальном порядке. Недопустимо, чтобы существовало одновременно несколько версий «показаний» одного и того же лица — одна в папке с уголовным делом, а еще пара-тройка в разговорах с журналистами, которые, как уже имелось немало случаев убедиться, не стесняются искажать слова самым непростительным образом.

Во-вторых, если по соображениям государственного пиара необходимо прямое общение свидетеля или потерпевшего с журналистами, то оно должно осуществляться не путем телефонных разговоров, а на пресс-конференциях, где присутствуют представители властей и где легко установить, кто и что говорил.

В-третьих, в исходных официальных или полуофициальных сообщениях не должно быть журналистских упрощений. Нельзя писать в заголовках «священник обвиняет Закаева в похищении» если ниже следует текст, что священник видел кого-то, кто «похож» на Закаева. Всегда можно подобрать осторожные, но внятные формулировки, например, «Закаев подозревается».

Наконец, в-четвертых, прежде чем те или иные лица будут втянуты в процесс по обвинению влиятельных террористов, следует озаботиться их физической защитой и убедиться в том, что свидетели или потерпевшие уверены в этой защите, а стало быть не будут вынуждены под давлением угроз со стороны террористов брать назад свои показания или часть своих показаний, темнить, прятаться и вообще – выглядеть испуганными и беззащитными.

Пока рано говорить о том, что этот раунд в «деле Закаева» российскими правоохранительными органами проигран — показания о. Филиппа, если они действительно дают основания для обвинения Закаева, остаются показаниями и являются юридическим фактом. Однако эта история могла бы обойтись с самого начала без столь крупных моральных потерь и для самого потерпевшего, и для государства, если бы был в полной мере понят один простой факт — терроризм подобен оружию массового уничтожения, он столь же опасен и имеет высокое «проникающее» действие, а потому в обращении с ним нужна осторожность и следование строгим правилам.  Никто не играет в футбол колбами с сибирской язвой.