Ушедший 2007-й оказался до странности похожим на 1999-й. При всех костюмных и персональных различиях. То, что восемь лет назад осуществилось в виде чернового наброска, сейчас было доведено до совершенства. И, пожалуй, до логического завершения.
И тогда, и теперь год был посвящен генеральному политическому переходу. С той понятной разницей, что в 1999-м высшая власть передавалась полностью, а теперь – частично. Но это понятная поправка на чисто физиологические возможности действующих лиц. Однако сама стилистика передачи скипетра и державы президентом-ветераном молодому преемнику похожа весьма и весьма.
И в тот раз, и в этот - длительный и нервозный кастинг кандидатов в преемники, отчасти открытый, отчасти подковерный. Тогда: Примаков, Степашин, Аксененко, возможно, Игорь Иванов, и позднее – Путин. Сейчас: Сергей Иванов, Зубков, еще несколько публичных и теневых фигур, и, наконец – Медведев.
И тогда, и теперь советы насчет преемника давали несколько кремлевских и околокремлевских групп общим числом никак не больше двух-трех десятков человек. Но и теперь, и тогда окончательный выбор сделал старый президент, причем опять никто со стопроцентной уверенностью не знает, когда именно этот выбор стал действительно окончательным – в последний момент или задолго до того.
Правда, восемь лет назад один из главных претендентов, Евгений Примаков, был лишь отчасти «своим», и даже на несколько месяцев выходил в сепаратное плавание. Но тогда ведь и была лишь первая репетиция. Да и Примаков к концу 1999-го подчинился дисциплине и вышел из большой игры.
Но и тогда, как и сейчас, народная масса настроена была принять только вождя, предложенного властью (в крайнем случае, при расколе этой власти, выбрать из кандидатов, выдвинутых разными ее фракциями). Какой-либо несистемный или даже не вполне системный претендент шансов не имел уже и в тот раз. Такой, скажем, как Зюганов, чьи притязания еще в 1995 – 1996-м были вполне реальными.
Теперь об одном отличии – не очень бьющем в глаза, но многозначительном. В 1999-м было довольно очевидно, что следующим президентом станет «силовик» и притом, скорее всего, спецслужбист. К этому откровенно тянулись и низы, и верхи. Не обязательно говоря вслух, но тем более настойчиво. Претенденты, не соответствующие этому стандарту, быстро отсеивались.
В 2007-м на ту же тему имела место закрытая дискуссия, которая закончилась тем, что наследником сделался гражданский юрист. И большинство на всех общественных этажах, кажется, вздохнуло с облегчением. Прошедшие восемь лет были временем продвижения «силовиков» во все ключевые сферы. Точка насыщения если не пройдена, то близка. И не только по этому пункту.
Но вернемся пока к политике. Центральную исполнительную власть и в 1999-м, и в 2007-м, лихорадило. В 1999-м правительство дважды отправлялось в отставку – весной и летом. Внешне это смотрелось как продолжение и доведение до абсурда легендарной ельцинской нестабильности. А на самом деле, просто довлел дух момента.
Потому что и в 2007-м, после многих лет столь же легендарной путинской стабильности, правительство радикально обновлялось в начале года, через несколько месяцев Фрадкова сменял Зубков, а еще немного спустя оказывалось, что и Зубков, вопреки первоначальной своей репрезентации – фигура временная.
И тогда, и теперь федеральное чиновничество жило в бесподобной атмосфере чемоданных настроений и перманентной служебной паники. И теперь, и тогда смятение министерских корифеев еще больше оттеняло мощь непубличных капитанов президентской администрации.
Восемь лет назад, как и в 2007-м, прошли думские выборы. И оба раза главной их темой было преемничество, а не борьба политических платформ.
Принудительная или выглядевшая таковой безыдейность думской кампании-2007 становится почти логичной при сопоставлении ее с добровольной безыдейностью думской кампании-1999. Тогдашнее политическое поле не так уж отличалось от нынешнего. С одной стороны, экзотика - коммунисты и жириновцы, а с другой - номенклатура. Тогда, правда, разделенная на две неотличимые друг от друга партии, позднее слившиеся, - «Единство» и ОВР.
«Серьезные оппозиционеры» тогда еще не были маргиналами, но уже подготовились к тому, чтобы ими стать: Союз правых сил шел на выборы как либеральное приложение к «Единству», а «Яблоко» - как таковое же к ОВР. Последующие восемь лет были потрачены на то, чтобы придать этому черновому эскизу номенклатурное совершенство – построиться в ряды, избавиться от чересчур амбициозных и недостаточно расторопно приспособляющихся и т.п.
Почти по всем линиям политика 2007-го года выглядит как усовершенствованная и отлаженная политика 1999-го года.
Значит ли это, что традиция сложилась, и теперь ей остается только следовать? Думаю, нет. Ведь кроме ритуалов 1999-го, были еще идеалы 1999-го. А они вовсе не остались в неприкосновенности.
Чего тогда хотели низы и верхи? Если коротко, и те, и другие скучали о советском способе жизни, и ни те, ни другие не хотели в XXI век.
Восемь лет назад массы не тянулись ни к демократии, ни к свободе, ни даже к справедливости. Измученные лишениями и безначалием предшествующих лет, да еще и напуганные кавказской войной, они жаждали порядка и достатка.
И они получили то, к чему стремились: и порядок, пусть довольно условный, и достаток, по нашим меркам вполне реальный, однако распределяемый очень не поровну. Демократии и свободы они, кажется, не особо жаждут и сегодня, но тяга к справедливости ожила и непрерывно растет.
Что же до верхов, то и они в 1999-м добивались для себя тех же порядка и достатка, пусть и понимаемых по-своему. И они тоже получили все, чего хотели, а также кое-что сверх того, и сегодня уже, пожалуй, пресытились.
Дисциплина, централизация и советский консерватизм восемь лет назад сделались общим знаменателем почти для всех отрядов влиятельных лиц. Вопреки собственным клановым интересам, о твердой руке вслух тосковали даже региональные верхушки, извлекавшие массу выгод из своей тогдашней самостийности.
Под этим углом зрения трехлетка: 2000-й – 2002-й, с ее модернизаторскими попытками, выглядела отчасти отклонением, зато остальные годы прошедшего восьмилетия – эпохой исполнения желаний.
Олигархи старого призыва довольно быстро обучились ходить на задних лапах, амбициозные и неудачливые отпали, а оставшиеся, вместе с магнатами нового призыва, вкусили все прелести нефтяного бума.
Что же до региональных авторитетов, то к началу нового века они уже переварили остатки местной демократии и в большинстве смотрели на необходимость время от времени переизбираться народом, как на дорогостоящую унизительную процедуру. Отмена выборности многими в этом кругу, хотя и не всеми, была воспринята как приемлемый и скорее позитивный акт.
Правда, оборотная сторона вертикализации - непрестанный дисциплинирующий нажим, неуверенность во владении имуществом и даже просто в личной безопасности – рождают у верхушек утомление, раздражение и любовь к справедливости и гуманизму, которые в их сердцах подспудно копятся, хоть сейчас и не находят выхода. Как не находит его и народное чувство справедливости, мало в чем совпадающее с понятиями о нем же начальствующих лиц.
2007-й год стал той минутой на исторических часах, когда с идеальной полнотой воплотились многолетние чаяния большинства. Именно поэтому его и не повторить: совершенство не поддается воспроизведению, а исполненные желания сменяются новыми.
Эпоха прошла через кульминацию и близка к финалу. Затянувшиеся счеты с советским прошлым сведены. Настало время еще раз попробовать вступить в XXI век.